Её шикарный босс - Юлия Бузакина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ему казалось, он сойдет с ума. Поразительно, каким беспомощным становится человек, если у него отнимают самое дорогое. То, что никогда не купить за деньги.
Он не мог есть, не мог спать. В груди поселилась нехорошая тяжесть, и ему было трудно дышать. Мысль о том, что Катя попала в беду, а он ничем не может ей помочь, душила его, отнимая всякую способность здраво рассуждать.
Следователь раздражал его дотошными вопросами о том, были ли у Кати враги. Ярцеву казалось, что не было. Из родственников у нее был только брат, да и с тем она давно не общалась. Брата нашли, и тоже допросили. Но он только растерянно разводил руками, убеждая всех, что Катя отказалась общаться с ним много лет назад.
Ее не было нигде. Город перевернули вверх дном, допросили всех возможных подозреваемых, но это не дало никакого результата.
И тогда Ярцев понял – что-то не сходится. Катя попала в беду, которая не имеет никакого отношения к его бизнесу. Интуитивно он чувствовал, что с ней произошло что-то страшное, непоправимое, и от того, что не может быть рядом просто потому, что ее спрятали, ему хотелось разбить голову о стену.
Так прошел третий день. А на четвертое утро, на рассвете, к его новому дому подъехал «Джип». Он вышел на порог и увидел Рината. Суровое лицо и крепко сдвинутые брови не сулили ничего хорошего.
«Только бы он не сказал, что нашли тело», — мелькнула страшная мысль, и сердце пронзила дикая боль. Бледный и растерянный, с кругами под глазами от беспрерывного бодрствования и бесчисленного количества выкуренных сигарет, он открыл дверь и замер в ожидании приговора.
— Саша, ее нашли, — тихо проговорил Ринат. При этом на его лице не было и тени облегчения или радости. Только скорбь.
— Она… жива?
— Да.
— Почему же ты тогда так мрачен?
— Потому что даже не знаю, можно ли этому радоваться.
— Что с ней сделали?
— У нее сотрясение мозга, множественные ушибы. А самое страшное – ей испортили лицо.
Ярцев пошатнулся.
— Что это значит?! — вцепившись себе в волосы, в диком отчаянии вскричал он.
— Какой-то урод продержал ее все эти дни связанной. Он наносил ей удары и глубокие порезы. Постепенно, день за днем, чтобы раны успели покрыться коркой. А потом выбросил на обочину дороги. Проезжающий мимо дальнобойщик заметил неладное и вызвал полицию.
— Я должен ее увидеть!
— Она без сознания сейчас. Тот, кто держал ее взаперти, не потрудился дать ей даже воды. Она теряла кровь из-за глубоких порезов. Ее организм в крайне истощенном состоянии.
— Кто это сделал с ней?! Я хочу знать!… Я… Я хочу видеть его глаза!
— Думаю, к вечеру мы уже будем знать, кто это сделал.
— Где больница?! Я… я должен быть рядом с Катей.
Его глаза блуждали. Руки дрожали, и казалось, он вот-вот окончательно лишится рассудка.
Ярцев неловко махнул рукой, и бросился в дом. Он даже не помнил, как одевался. В голове стоял густой туман, сквозь который с трудом проскальзывали панические мысли.
Ринат потоптался неловко на пороге, и зашел в прихожую.
— Саша, я тебя отвезу. Так будет лучше.
— Мне будет нужна моя машина. Так что, я лучше сам.
— Да ты на себя посмотри! Как ты поведешь сам? К тому же, следователь там уже, наверное. Может, что расскажет.
— Ладно, поехали вместе.
В городской больнице этим ранним утром было тихо. Дежурный у входа хотел было открыть рот и сказать, что прием начинается с девяти, но Ринат посмотрел на него таким взглядом, что тот не решился произносить заученные фразы, а просто открыл двери.
На втором этаже их встретил дежурный врач, который принимал Катю.
— Пока она в реанимации, никаких посетителей. Возможно, завтра, если будут улучшения, ее переведут в отделение интенсивной терапии.
— Вы не понимаете! Я должен ее видеть! Где ваша реанимация?!
Ярцев схватил врача за плечи. Его воспаленные, красные глаза блуждали, и казалось, он еще никогда так не был близок к безумию.
— Вам не станет лучше от того, что вы увидите. Поверьте.
Но он уже отшвырнул его в сторону, и широкими шагами направился вперед по коридору.
— Саша, стой! — Ринат припустил за ним следом. — Ты сейчас ей не сможешь ничем помочь! Только сделаешь хуже!
Но он оттолкнул и Рината, и уверенно шел в самый конец, туда, куда вход посетителям был запрещен.
Из ординаторской высунулись заспанные медсестра и еще один дежурный врач.
— Что происходит?
Теперь уже вся делегация бежала за ним следом, возмущаясь и пытаясь объяснить, что правила едины для всех.
Ярцев распахнул двери реанимационного отделения и через мгновение отшатнулся. Ужас, мелькнувший в его глазах, сменился смертельной бледностью. Он выскочил обратно, и, зажав рот рукой, прислонился к стене. В воспаленных от бессонницы глазах мелькала дикая боль.
— Где все ваши врачи?! Почему еще никого нет?! — вцепившись в халат самого близко стоящего сотрудника реанимации, не своим голосом заорал он.
— Александр Дмитриевич, ей сейчас нужен только покой и капельницы, — замямлил тот. — Хотя бы сутки. Ее держали без воды, понимаете? И она теряла кровь…
— Я не хочу ничего понимать! Я требую, чтобы сюда вызвали самых лучших врачей!
— Прекратите кричать! — вмешалась медсестра. — Наши доктора и так делают все возможное!
— Я требую главврача! Немедленно! Иначе я закрою вашу больницу к чертовой матери!
Все суетились, бегали. Звонили главврачу, потому что было ясно, что господина Ярцева, находящегося на грани истерики, невозможно ничем унять, а надо только исполнять его распоряжения.
Через полчаса приехал главврач больницы. Тут же созвал консилиум из терапевтов и лучших хирургов отделения челюстно-лицевой хирургии.
Главврач вышел в коридор после часового совещания и внимательно посмотрел на Ярцева.
— Александр Дмитриевич, я понимаю ваше отчаяние и боль. Но сейчас пациентке нужен только покой и терапия. Отечность, которая есть у нее на лице, через несколько дней спадет. Шрамы от порезов, к сожалению, останутся. Раны слишком глубокие, их придется зашивать. Возможно, через несколько месяцев, когда ее организм полностью оправится от нанесенных повреждений, пластический хирург сможет исправить основные недочеты. Но повторюсь – раны слишком глубокие. Вам придется искать очень хорошую клинику, и нет гарантии, что лицо полностью восстановят.
Виски сдавила дикая тяжесть.
— Спасибо.
Ему казалось, что его сердце в один миг разлетелось на тысячу мелких осколков. Каждый из этих осколков впивался в грудную клетку, вызывая дикую боль и жжение в глазах.