Привычки на всю жизнь. Научный подход к формированию устойчивых привычек - Шон Янг

Этот эффект объясняет, почему повторяющаяся реклама подсознательно заставляет людей полюбить и купить товар: знакомое — усвоенное мозгом — вызывает положительные ассоциации.

Если говорить шире, усвоение мозгом повторяющейся информации объясняет человеческое поведение и помогает понять причины, стоящие за важными социальными, политическими и медицинскими проблемами, в частности дискриминацией, расизмом, политическим экстремизмом и депрессией.

Рассмотрим, например, расизм. С рождения мозг человека приспособлен усваивать знакомые ему вещи. Дети не только предпочитают голос и лицо матери другим голосам и лицам, но и отдают предпочтение людям своей расы. Хотя у новорожденных это не проявляется, уже в трехмесячном возрасте младенцы четко выделяют представителей собственной расовой и этнической группы‹‹16››.

Этот психологический эффект сохраняется и в дальнейшем, в том числе во взрослом возрасте. Если ребенок постоянно видит людей, которые похожи на него — например, цветом кожи, — мозг усваивает эту информацию, и такие люди воспринимаются как свои, а общаться со своими предпочтительнее, чем с теми, кто выглядит иначе. Вот почему мы тянемся к знакомому, будь то раса, религия или стиль одежды.

Может показаться, что такая логика оправдывает расизм, поэтому, чтобы не было неправильной интерпретации, позвольте мне прояснить этот вопрос. Само то, что у расизма есть психологическое объяснение, не означает, что люди неизбежно становятся расистами. Зная, как в мозге формируются предпочтения, можно их направить и скорректировать. Описанное выше исследование поддерживает необходимость разнообразия в школах и обществе: если человек с малых лет общается с другими, непохожими людьми, он перестает чувствовать рядом с ними угрозу и дискомфорт‹‹17››.

А что, если дети не сталкиваются с представителями иных рас в раннем возрасте? Или, что еще важнее, как перенастроить мозг, заставить его измениться даже на последующих этапах жизни?

Нет процесса, лучше подходящего для внедрения привычек, чем курс молодого бойца. Перепрограммирование мозга и поведения необходимо, чтобы научить гражданских людей спокойно и автоматически выполнять команды, особенно в минуты опасности. Военные доказали, что можно изменить даже базовый инстинкт — самосохранения, — и человек будет жертвовать жизнью ради однополчан, с которыми познакомился всего несколько месяцев назад. Когда переход от прежних привычек к новому набору реакций завершается, человек становится настоящим солдатом.

Секрет этого процесса в повторении. Требуя выполнять определенные действия каждый день в то же время и в том же месте, военные создают условия, в которых привычки въедаются в мозг и впоследствии выполняются почти на автомате. Именно поэтому молодых солдат учат каждый день вставать в 4:30. Если обычный человек встанет в такую рань, у него возникнет желание выключить будильник или нехотя, протирая глаза, проснуться. Именно поэтому солдаты слаженно маршируют. Именно поэтому они, не задумываясь, выполняют команды, попав под обстрел на поле боя, хотя большинство людей онемели бы от ужаса. Солдаты способны на такое, потому что повторяющееся поведение въелось им в мозг. Но, несмотря на интенсивную подготовку и жестко усвоенные привычки, некоторые военнослужащие все равно теряют способность реагировать так, как их тренировали. Это может произойти в результате травмы.

Как мы узнали из истории Габриэль Гиффордс, усвоенное ранее поведение, например умение ходить, разговаривать и петь, можно потерять при повреждении мозга. В данном случае из-за пулевого ранения она забыла старые привычки, и потребовались постоянные упражнения, чтобы заново их приобрести. Однако физическая травма не единственная причина, по которой люди могут забыть о прежнем поведении. Психологическая травма тоже может дать такой эффект.

У солдата, пережившего психологический стресс — например, если на его глазах погиб однополчанин или он сам оказался на волосок от смерти, — может развиться посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР[39]). Травма здесь — ключевое слово. Из-за нее солдат порой ведет себя не так, как его учили: внезапно замирает от ужаса или, наоборот, становится реактивным. Этот эффект может сохраниться и в будущем, в ситуациях, которые чем-то напомнили о моменте травмы. Из-за ПТСР человек усваивает новые, вредные, привычки, и это может невероятно усложнить интеграцию в гражданскую жизнь после возвращения домой.

Дэвид Джордж служил в подразделении, которое одним из первых вошло в Ирак в 2003 году. Он был специалистом в 101-й десантной дивизии Армии США‹‹18››. В городке к северу от Багдада боевики подорвали машину, начиненную взрывчаткой, рядом с его казармой. Джордж говорит, что после этого «мир перевернулся». Крики, которые он слышал в тот день, отпечатались в мозге. Травматическое событие сформировало новые привычки, которые стали неотъемлемой частью его жизни. Выйдя в отставку, Джордж вернулся в родной Мэриленд к своей девушке, но по-прежнему слышал те крики.

ПТСР влияет не только на солдат, но и на всех, кто пережил травматическое событие: войну, убийство рядом, смерть любимого человека и даже стресс, связанный с началом новой карьеры. Характерный симптом ПТСР — флэшбеки, похожие на сон напоминания о событии. У Дэвида Джорджа и других солдат такое состояние возникает из-за ярких вспышек света в ночном клубе, которые чем-то напоминают пережитое на войне.

Как и все процессы в головном мозге, ПТСР имеет определенный смысл. Одна из психологических целей этого расстройства — усвоить реакции, которые помогут справиться с аналогичной ситуацией в будущем‹‹19››. Иными словами, ПТСР — это доведенная до крайности адаптивная реакция, которая готовит человека реагировать на похожие травмирующие события. Способность быстро и не задумываясь упасть на землю при виде вспышки света может спасти солдату жизнь, и ПТСР помогает отработать такого рода поведенческие реакции. Однако проблема в том, что постоянное переживание травмы вредно и мешает адаптации, превращая реакцию в расстройство. В большинстве случаев при вспышке света жизни ничто не угрожает, а дома солдат должен вновь приспособиться к миру, где нужны гражданские привычки, а не те, что были необходимы на поле боя.