Таиландский детектив - Ирина Баздырева

Катя во все глаза смотрела на него.

— На допросе у тебя вышла не стыковочка со временем: таксист был уверен, что подвез тебя к дому Ку позже девяти. Ты же уверяла, что приехала к девяти, когда Ку еще был жив. Кто из вас брешет? А теперь давай прикинем, что у нас выходит при таком-то раскладе. Ты приезжаешь в десятом часу. Допустим, к этому времени следователь убивает Ку и прячется в соседней комнате. То, что убийцей был следователь, понятно и ежу. Очень уж лихо полиция старалась отмазать его. Ты входишь в дом, видишь Ку мертвым. Следователь, что уже вызвал полицию, входит следом за тобой, но прежде чем успевает выстрелить в тебя, сам получает пулю. Так? Выходит ты шла к Ку не одна. Подстраховалась? Что сама вычислила засаду вряд ли. Значит, был кто-то за тобой, и шла ты к Ку так, словно тебе там забили стрелку. По глазам вижу, что ничего не скажешь. Ну и не надо. Потому, как вы с Вонгом на допросе старательно поддакивали друг другу и так все понятно. Сама ты не смогла бы уйти от полиции. Он ведь тебя прятал в том притоне, как своего единственного и важного свидетеля. Верно?

— Ты же говорил, что они всю ночь трахались! — задыхаясь от возмущения, выкрикнул Виктор. — Ты же говорил, что он ее по всякому поимел, потому у нее губа прокушена и синяки на теле… Ты говорил, что они уже в джунглях…

— Ну, говорил… — пожал плечами Прасько. — Тебе, Витек, уже давно пора думать головой, а не головкой. Ты чистое, бесхитростное создание, Катерина, врать не умеешь и даже со своей разбитой губой не похожа на затасканную шалаву, какой пыталась изобразить себя. Да и Вонг не тянул на страстно влюбленного. Потому понятно, что никто не поверил вашим словам…

— Какой же ты гад! — вдруг успокоился Виктор.

— Не испытывай моего терпения, щенок. Если ты не заметил, то напоминаю: ты не в том положении, чтобы орать на меня и оскорблять, — Прасько недвусмысленно повел пистолетом в его сторону.

— А мне плевать в каком я положении, — тряхнул наручниками Виктор. — Это, как я понимаю и есть твои обещанные золотые горы?

— Какие ты еще горы хочешь, после того как спер мой товар?

— А если твои наркотики у меня? — встряла в их перебранку Катя. — Что тогда?

Прасько живо обернулся к ней, а Виктор побледнел.

— Ну, рыба моя! — с огромным облегчением, будто сбросил с плеч неимоверную тяжесть, выдохнул Парасько. — Уважаю твою хватку, но товар придется отдать.

— Я отдам его и что дальше?

— Тебя я убью сразу, так, что ты ничего не успеешь понять, — пообещал Прасько.

— Врет она! Товар-то у меня! — издевательски рассмеялся Виктор. — С самого начала он был у меня.

— Та-ак… — Прасько начал звереть на глазах. — Дурака решили из меня сделать?

И он выстрелил в Виктора. Катя в ужасе закричала и вскочив, бросилась к нему. Он упал, нелепо повиснув одной рукой на цепочке наручника, другой, зажимая рану в ноге. Прасько перехватил Катю и развернул к двери, которую с силой вышибли. По комнате рассредоточилась охрана в бронежилетах, одетых поверх костюмов, с касками на головах. Распределяя сектор обстрела, они навели стволы на Прасько, который прикрывался от них девушкой, обхватив ее рукой за шею, прижимаясь грудью к ее спине.

— Стоять! — рявкнул он, приставляя пистолет к Катиному виску. — Или я размозжу ей голову!

Охранники замерли. Катино сердце глухо отсчитывало последние минуты жизни.

— Отпусти ее, — в напряженной тишине негромкий голос Вонга звучал так, что мороз пробирал по коже. У него было то выражение лица, когда он, Катя это знала, действует, не раздумывая и не колеблясь. Взгляд холодный, безжалостный.

— Лучше бы бросили вы пистолет, Семен Геннадьевич, — сдавленно сказала ему Катя, смотря в неподвижное лицо Вонга, который, сжимая пистолет двумя руками, навел его ей в голову.

— Эй, выстрелишь в меня и, я ненароком нажму курок. Тогда ее мозги полетят в тебя, — предупредил Вонга Прасько.

Рука Вонга дрогнула, и он начал опускать пистолет. Катины ноги подогнулись. Она, охнув, тяжело повисла на руке Прасько.

— Не дури! — грубо встряхнул он ее. — А ты бросай пушку и дай мне с заложницей выйти.

Позади Прасько, у сейфа, что-то с грохотом упало. Вздрогнув, он инстинктивно чуть повернулся и, его лысина на миг показалась из-за головы девушки. Вонгу достаточно было и этого, чтобы вскинув пистолет, выстрелить. Зажмурившись, Катя наклонилась и отшатнулась, вжав голову в плечи. Она даже не успела испугаться. Душившая ее хватка ослабла, и она тут же вывернулась из-под руки Прасько, стараясь отодвинуться от него как можно дальше, чувствуя, что силы, как-то сразу, оставляют ее. Юрисконсульт рухнул на пол, раскинув руки, глядя в потолок широко раскрытыми остановившимися глазами. От небольшой круглой раны по его виску стекала кровь.

Пошатываясь, Катя отошла к стене, привалилась к ней и бессильно сползла на пол. Так она и сидела там, обхватив колени руками, прижимаясь к ним подбородком, безучастно наблюдая за происходящим.

Лаборатория заполнилась людьми. Над Виктором склонился врач, рядом санитары ставили носилки. Руку раненого, пристегнутую к сейфу наручником, освободили и теперь его готовились переложить на них. Тело Семена Геннадьевича упаковали в черный пластиковый мешок. Штатский, в резиновых перчатках, аккуратно опускал в полиэтиленовый пакетик пистолет Прасько и наручники, что сняли с Виктора. Остальные осматривали лабораторию, стараясь ни до чего не дотрагиваться. То и дело Катя вздрагивала от фотовспышек снимающих место преступления криминалистов, она, как испуганный зверек все больше забивалась в свой угол.

Перед нею на корточки опустился Вонг и отведя рассыпавшиеся волосы, заглянул в ее лицо. Что-то спросил. Она смотрела на него и ждала когда он уйдет и, оставит ее. Он поднялся и отошел, чтобы тут же вернуться. Склонившись над ней, он поднес к ее губам прохладный край стакана. Она покорно отпила. Половина пролилась на платье, но разве это имело какое-то значение? Она отстранила его руку со стаканом и снова уткнулась лицом в колени. Над нею заспорили мужские голоса. Опять кто-то склонился к ней, взял ее руку и с силой разогнул. Что-то влажное коснулось сгиба локтя и Катя, повернув голову, посмотрела, как в ее бьющуюся голубоватую венку, вошла холодная игла шприца. Его поршень выдавил в кровь лекарство, тут же отдавшееся в горле горечью. Голова отяжелела, окружающее начало двоится и расплываться, и она вдруг осознала, что не может пошевелить ни ногой, ни рукой — она их, просто, не чувствовала. Откинув голову, прижавшись затылком к стене, она смотрела, как медленно надвигается на нее потолок.

Очнувшись, Катя открыла глаза, возвращаясь из глухого, без сновидений, сна в утро. Солнце било сквозь полуприкрытые жалюзи. Чувствовала она себя странно, но в чем причина этого понять пока не могла. Рот пересох, а язык казался куском наждачки. Катя повернула голову на подушке, и все вокруг пришло в такую стремительную круговерть, что она зажмурилась. А когда осторожно открыла глаза, то оказалась лицом к лицу со спящей Зоей.