Полководцы Московского царства - Дмитрий Володихин

Наступил критический момент: нашим полкам грозило уничтожение. Именно тогда Басманов впервые сыграл на поле боя выдающуюся роль. И главное, самостоятельную. Вместе со своим помощником Степаном Сидоровым он собрал разрозненные толпы русских и приказал создать из полковых обозных телег укрепленную позицию, используя овраг. Хан обрушился на отряд Басманова всеми силами — тщетно! Бросил против него команду Пищальников — никакого продвижения! Велел открыть по кошевым возам артиллерийский огонь, однако и тут не преуспел. Воевода с бойцами «отсиделись», положив на месте множество атакующих. Боевое ядро армии все-таки уцелело и дождалось отступления крымцев, так и не сумевших взять обозную «крепость».

До наших дней дошло красноречивое летописное свидетельство о той сече: Алексей Данилович со Степаном Сидоровым «наехали в Дуброве коши[156] своих полков и велел тут бити по набату и в сурну[157] играти; и к нему съехались многие дети боярские и боярские люди и стрельцы тысяч с пять, с шесть и тут отсеклися[158]. И царь[159] к ним приступал со всеми людьми и с пушками, и с пищалями и до вечерни, и Божиим милосердием дал Бог Алексей Данилович тут от царя отсиделся, из луков и пищалей многих татар побили. И которых крымской царь поймал детей боярских, те ему сказали, что царь[160] и великий князь на Туле, а чают его на царя приходу. И крымской царь пошел назад наспех и Сосну перелез назавтрее. И пришол Олексей ко государю на Тулу в неделю со всеми людьми дал Бог здорово, а Стефана тут в засеке ранили из затинной пищали по колену, а на бою его копием ранили, и лежал пять недель и не стало его в чернецах в скиме на Москве»[161]…

И жаловал государь воевод и детей боярских, «которыя билися с крымцы». Битва была страшная, из тринадцати тысяч наших бойцов полегло и оказалось в плену более семи тысяч.

Так Басманов одержал первую большую победу в своей жизни.

И за нее получил высший думный чин, став к осени 1555 года боярином. А летом 1556 года он выступает в очередной поход против крымцев как один из бояр в свите государевой. С этого момента Иван IV должен был хорошо знать Алексея Даниловича.

Слава? Карьера? Да! Но против тех же крымцев на степной юг Алексею Даниловичу еще придется выходить неоднократно… под командой воевод-князей. Притом не то чтобы вторым или третьим человеком в армии, а… третьим в том же Передовом полку. Иными словами, примерно десятым в масштабах всей армии. Заслуги заслугами, а знатность знатностью.

Разве могло это не уязвлять гордости Басманова?

В 1558 году началась Ливонская война. На ее начальном этапе Басманов стал одним из военачальников, использовавшихся в боевых действиях с наибольшей частотой. Он опытен. Он храбр. Он талантлив. Он, в конце концов, давно разменял пятый десяток. И что же? Кем же его назначают в ударных армиях Московского государства?

Зимний поход 1558 года — второй воевода в Передовом полку;

большой поход на Феллин 1560 года — второй воевода в полку Правой руки;

взятие Полоцка в 1563 году — третий воевода в Передовом полку.

И только осенью 1559 года, когда собирали корпус для похода против ливонского магистра, рвавшегося к Юрьеву, Басманов получил под команду Передовой полк. Да и то сказать, единственным воеводой с княжеским титулом был в Юрьевском корпусе Ю. И. Темкин, быстро смещенный. Если бы не это, если бы пришлось и здесь конкурировать с титулованной аристократией, не видал бы заслуженный и прославленный Басманов поста первого полкового воеводы как своих ушей…

О Ливонской войне усилиями публицистов и — что горше и печальнее — профессиональных историков создано несколько мифов. Один из них, возможно самый распространенный, касается причин ее. Сколько раз писали и говорили по телевизору о том, что России надо было «прорубить окно на Балтику» или, иначе, «встать твердой ногой» на балтийском побережье. К этому обычно добавляют несколько прочувствованных слов о необходимости «наладить морскую торговлю с Европой», получать «стратегически важные грузы», свободно принимать иностранных специалистов — инженеров, лекарей, военных наемников.

Но в действительности Россия воевала в Ливонии и на литовском фронте не за море, а за землю. За богатые, превосходно освоенные угодья.

Ливония, истерзанная междоусобиями, управляемая несколькими слабыми государственными образованиями, была не особенно опасным противником. Но, будучи «больным человеком» XVI столетия, могла попасть в руки великих держав, чье присутствие рядом с русскими рубежами оказалось бы несравненно опаснее. Балтийские государства немцев располагали значительным фондом издавна обрабатываемых земель, притом земель с крестьянами. Ни Казань, ни Крым ничего подобного предложить не могли: там устойчивых очагов землепашества не имелось. Между тем небогатые и воинственные «служилые люди по отечеству» давно испытывали недостаток доброй поместной землицы. К середине XVI столетия русское дворянство было измучено «земельным голодом». Реальные «дачи» заметно уступали положенным им земельным «окладам». В коренной России катастрофически не хватало пахотных земель с крестьянами, которые государь мог бы пожаловать служильцам как поместья. «Городовые» и «выборные» дети боярские составляли основу вооруженных сил, самую надежную опору трона. Ведение войны в их интересах соответствует интересам самого государя. Есть документальные свидетельства, что русские дворяне получали поместья в завоеванных землях на территории Ливонии. Грамот по русскому землевладению в завоеванной части Прибалтики известно довольно много. Орденские власти проводили враждебную к России политику: старались не допустить в Москву искусных инженеров и ремесленников, не пропускали стратегически важные товары из Западной Европы, арестовывали товары русских купцов. Наконец, на территории Ливонии и Речи Посполитой кипела борьба католиков с протестантами, причем среди протестантов попадались помимо умеренных лютеран гораздо более радикальные кальвинисты и антитринитарии самого отчаянного пошиба. Волны Реформации, подкатывающие к самым стенам России — страны-крепости, — тревожили правительство и Церковь. В ближайшем будущем «конфессиональный натиск» мог стать серьезной опасностью и для самого Русского царства.

Тут более чем достаточно причин для войны, но все они, скажем так, «сухопутные».