Пруст и кальмар. Нейробиология чтения - Марианна Вулф

Подобно Фродо, умелые читатели используют различные процессы понимания, а также различные семантические и синтаксические процессы (в соответствующих областях коры головного мозга) для постижения текста [52]. Например, когда читатели генерируют выводы о том, что может значить текст, исследователи обнаруживают, что вокруг зоны Брока происходит активация лобной системы обоих полушарий. Более того, если используемые слова семантически и синтаксически сложны, эта лобная область взаимодействует с зоной Вернике в лобной доле, с некоторыми областями теменной доли, а также с правым мозжечком [53]. Не менее важно, что, когда умелый читатель интегрирует этот сгенерированный вывод с остальными фоновыми знаниями, по-видимому, используется вся связанная с языком система в правом полушарии. Этот второй набор выводных процессов требует значительно большей работы системы правого полушария, чем необходимо для самых ранних простых задач декодирования у начинающего читателя. Языковая система правого полушария значительно изменяется в процессе развития чтения и становится столь же обширной и широко распределенной, как языковые области левого полушария. Наконец, у умелого читателя наблюдается большее участие зоны Брока и в левом, и в правом полушарии, а также многочисленных височных и теменных областей, включая область правой ангулярной извилины и правое полушарие мозжечка. Основанный на результатах исследования Джаста рис. 6.7 показывает, что использующий многие части мозга умелый читатель представляет собой живое свидетельство нашей постоянно расширяющейся интеллектуальной эволюции.

Теперь мы обратимся к совсем другой «естественной истории» людей с дислексией и в конечном итоге обнадеживающей генетической истории, которая ее сопровождает. Мы заглянем и в дограмотное прошлое, и в будущее читающего мозга. Следовательно, мы отправимся в неизведанную территорию, чтобы поместить достижения письменного языка в более широкий контекст, где мир слова встречается с миром образа и моделями, которые невозможно выразить с помощью речи.

Джеки Стюарт, шотландский автогонщик, двадцать семь раз завоевал Гран-при, был посвящен в рыцари принцем Чарльзом и, до того как вышел на пенсию, сделал одну из самых успешных карьер в этом виде спорта. Кроме того, он был дислексиком. Недавно он закончил свое выступление на Международной научной конференции по дислексии словами: «Вам никогда не понять, что чувствует человек с дислексией. Даже если вы много лет проработали в этой области, даже если ваши дети дислексики, вы никогда не поймете, что это значит – все детство чувствовать себя униженным, когда каждый день тебя заставляют поверить, что ты никогда ни в чем не добьешься успеха» [3].

У моего ребенка дислексия, и я знаю, что Джеки Стюарт прав. История дислексии – это сюжет, который может с незначительными вариантами пересказываться во всем мире. Сметливый ребенок, пусть это будет мальчик, приходит в школу, полный жизненной энергии и энтузиазма, он очень старается научиться читать, как все дети, но, в отличие от других, он, похоже, не понимает как. Родители просят его приложить еще больше усилий, учителя сетуют, что он «не использует свой потенциал», другие дети называют его «тормозом». Ему постоянно внушают, что он ничего не добьется, и из школы он выходит, уже ничем не напоминая того восторженного малыша, которым туда пришел. Можно только удивляться, сколько раз эта история повторялась просто потому, что человек не научился читать.

Однако, если испытывающему затруднения маленькому читателю повезет – очень повезет, – на его пути встретится кто-то, кто поможет ему открыть в себе «неожиданный талант». Джеки Стюарт говорил, что если бы он вовремя не понял, что может гонять на машинах, то обязательно «попал бы в тюрьму или с ним случилось бы что-нибудь похуже», потому что еще он научился стрелять из пистолета. Только значительно позднее, уже после того, как двум его сыновьям был поставлен диагноз «дислексия», он начал понимать собственные проблемы в детстве. Он поклялся, что его сыновья никогда не будут чувствовать то унижение, что чувствовал он. Еще одна часто повторяющаяся деталь – это поздняя диагностика. Только после того, как дислексия была диагностирована у их детей, о собственной дислексии узнали финансист Чарльз Шваб, писатель Джон Ирвинг и судебный адвокат Дэвид Буа. Расселл Косби обнаружил у себя это расстройство, после того как педагог и специалист по дислексии Кэролин Оливье поставила такой диагноз его племяннику, сыну актера Билла Косби, в колледже.

У такой истории бывает счастливый конец. Исключенный из нескольких школ, Пол Орфала впоследствии стал основателем Kinko’s, испытывавшие трудности с чтением Дэвид Нидлман и Джон Чемберс стали исполнительными директорами JetBlue и CISCO соответственно. Но счастливый конец бывает не всегда. Больше всего меня и моих коллег приводит в отчаяние осознание, что этого цикла неудач вполне можно избежать. Теперь уже мы знаем, как идентифицировать большинство детей, которые, возможно, будут испытывать затруднения в овладении чтением, задолго до того, как они начнут испытывать неудачи, губительные для их психики. Если дети в течение нескольких лет разбивают лбы об эту стену неудач, шрамы часто остаются на всю жизнь. Джеки Стюарт признался, что, будучи уже взрослым, всегда продолжал чувствовать себя ущербным, независимо от количества завоеванных призов и количества машин и самолетов, которыми он владел. Слишком долгими были его школьные унижения. И хотя его история – это история противостояния, в то же время это рассказ об ужасных и длительных последствиях подавления в детстве.