Долгий путь любви, или Другая сторона - Анна Яфор

Дмитрий попытался кивнуть, но движение усилило боль, и он поморщился, вцепившись руками в край стола. Саша нахмурилась: ситуация нравилась все меньше.

– Обопритесь на меня.

Он проигнорировал ее слова и двинулся самостоятельно, снова напомнив абсолютно невменяемого человека. Метнулась следом, опасаясь, что мужчина в любой момент может не устоять на ногах.

Ему удалось добраться до машины, но в салон он почти ввалился, пугая Сашу еще сильнее. Принимая из его рук ключи, женщина изо всех сил старалась скрыть собственную дрожь.

– Вы справитесь… – Дмитрий сделал очередную попытку улыбнуться. Опять безуспешно. – Только в этот раз без меня.

Произнесенное название улицы скорее угадала, чем расслышала, и порадовалась, что ехать нужно недалеко. Но волнение перекрыло все другие ощущения: не было ни страха, ни тревоги от того, что у нее может не получиться. Когда затормозила у указанного подъезда, оказалось, что ехать пришлось всего десять минут. Ей более чем повезло, а вот сказать то же самое про Дмитрия не получилось: легче ему не стало.

– Дайте мне ключ от квартиры.

Ей пришлось трижды повторить фразу, прежде чем мужчина отреагировал. Долго шарил в собственном кармане, после чего уронил руку на колени. Саша забрала из сжатой ладони связку ключей.

– Потерпите еще немножко. Пожалуйста, – на глаза набежали слезы, причины которых она понять не могла, но вникать в собственное состояние сейчас было неуместно. – Вы должны дойти.

Старалась не думать о том, что будет, если у него не достанет сил. Впервые обратила внимание на рост и ширину плеч: ей с ним ни за что не справиться. Когда ключ зазвенел в замочной скважине, поняла, что почти не дышала все это время: и по пути из машины, и в лифте. Не отрывала глаз от мужчины, страшась, что в любой момент он просто упадет. Но, оказавшись в небольшой прихожей, ощутила явное облегчение.

Макеев привалился к стене, закрывая глаза, и пробормотал что-то невнятное.

– Где Ваши лекарства?

Сбросила обувь и метнулась туда, где, по ее представлениям, должна была быть кухня. Вцепилась в попавшийся на глаза небольшой синий пузырек.

– Это?

Мужчина сделал жалкую попытку кивнуть.

– Дайте две.

Проглотил, расплескивая воду из поданной чашки, двинулся в сторону комнаты, цепляясь за стену, даже не замечая, как Саша стянула пальто с его плеч. Рухнул на диван, давясь стоном.

– Спасибо. И простите меня.

Она не ответила, понимая, что ему вряд ли сейчас нужны лишние звуки. Тихонько присела в обнаруженное в углу кресло, прислушиваясь к тяжелому дыханию мужчины. Он отключился почти мгновенно, но это состояние мало напоминало сон, скорее, обморок, вызванный утомительной болью. Покрутила в руках пузырек, несколько раз перечитав название. Это ничего не дало: лекарство было абсолютно незнакомым. Выждав еще несколько минут, прошла на кухню и набрала номер Павла.

– Саш, мне кажется, или у тебя просто дар оказываться в нестандартных ситуациях с твоим начальником?

В другое время она бы рассмеялась в ответ на его шутку, но сейчас на это не осталось сил.

– Ты же понимаешь, что я не могу просто уйти. Мне страшно бросать его… такого.

Муж хмыкнул.

– Я бы удивился, если бы ты поступила иначе. Позвони, когда освободишься, мы с Дашкой встретим тебя. Заодно и прогуляемся все вместе.

За окнами уже смеркалось. Саша вернулась в комнату, всматриваясь в застывшую в одной позе фигуру мужчины. Складки на лице немного разгладились, дыхание стало ровнее, вероятно, сказывалось действие лекарств. Осторожно стянула с него обувь и разделась сама: в куртке уже было нестерпимо жарко, а потом опустилась в то же кресло, намереваясь подождать еще немного и убедиться, что с Дмитрием все в порядке.

Туман рассеивался, и мутные образы постепенно обретали очертания. Как обычно после приступа боль все еще давила виски, но он уже мог понять, что и на этот раз обошлось. Предсказания врачей снова не сбылись.

Дмитрий пытался справиться с разочарованием. Надо было продолжать дышать, двигаться, делать что-то, напоминающее жизнь, в надежде, что в следующий раз повезет. Тем более что последнее время эти разы случаются все чаще.

Процесс давно запущен и может завершиться без его участия, нет нужды дожидаться финала, особенно, если собственный наступит раньше. Он выдохнул, стряхивая остатки боли, и медленно поднялся. Комната закачалась, вызывая злую усмешку и внезапно напоминая перепуганные глаза женщины, оказавшейся рядом в неприятный момент. Мало ей своих проблем, так еще и пришлось беспокоиться о нем. Хорошо хоть он не отключился где-то в дороге, дотянул до дома, избавляя Александру от неприглядного зрелища собственного невменяемого состояния.

Хотелось забраться под холодный душ, даже ледяной, чтобы смыть с тела эту вызывающую слабость дурноту. Замерзнуть до дрожи, отключаясь от всех других ощущений. Обычно это хорошо помогало, бодрило лучше свежего воздуха и кофе. Врачи не одобряли таких кардинальных мер, но время, когда он прислушивался к их советам, давно прошло.

Рука уже нащупала выключатель в темноте, и Дмитрий прикрыл глаза, чтобы избежать новой волны боли от яркого света, но в последнее мгновенье даже не услышал, а почувствовал непривычный для его жилища звук: едва различимый вздох. Развернулся, впиваясь взглядом в черноту комнаты, и беззвучно охнул, замечая в кресле хрупкий силуэт. Почему она до сих пор здесь?!!!

Это было даже хуже все еще продолжающейся ломоты в теле, слепящих толчков в голове и бесконечной усталости, от которой не помогали ни сон, ни отдых. Он не нуждался ни в чьем присутствии, и меньше всего – в обществе женщины, от которой нужно было бежать как можно дальше. Зачем судьба столкнула их? Зачем раз за разом подкидывает ситуации, в которых он не может просто отвернуться?

Комната тонула во мраке, но ему не нужен был свет, чтобы ярко, как на экране, увидеть фигуру, напоминающую сломанную куклу, распростертую на могильной плите. Тонкие, изящные пальцы, перепачканные мокрой землей. Она не пыталась укрыться от дождя, сплошным потоком льющегося с неба. Его струи покрывали лицо, но нельзя было не заметить другую влагу: стекающую из глаз. Семь лет назад в этих глазах лучилось солнце. Задорный смех заражал и завораживал окружающих. С ней было легко и уютно, спокойно и сладко… Во всяком случае, так утверждал Кирман.

А теперь… Она сильно похудела, хотя и не была никогда полной, и из-за этого как будто казалась выше. Стала старше, нет, не на семь лет, а словно на целую вечность. На него смотрели темные, бездонные глаза, в которых отражалось уже не солнце, а грозовое осеннее небо. И жгучая тоска.

Александра явно не ожидала кого-то встретить.