Наруто: Темная Заря. - С

устилали кровавой пеленой рисовые поля! Крестьяне говорят, что в следующем году эти рисины прорастут в опарышей, пожирателей трупов!

— Иди ты!

Голоса по всей видимости принадлежали взрослым мужчинам, возможно это были все еще молодые люди, но узнать это было сложно. Бланш продолжила с трудом изображать активное участие в разговоре.

— Небесный Демон убила Цучикаге и Райкаге! Они были сильнейшими шиноби за всю историю своих деревень! Также говорят, что вместе с ними ей противостояли джинчурики деревнь.

— Да ну нахуй! Не пизди мне!

— Она управляет мокутоном!

— И что? Шодай мог создавать монстров из дерева, он создал Лес Смерти!

— Бля, вот ты долбоеб. Глухой и тупой.

—К тому же бухой.

Со стороны от них послышался еще один голос третьего человека и поднялся групповой смех. Левиафан отвлеклась на принесенную рыбу, мысленно произнося свое мнение:

Мне кажется эти бухичи просто болтают ни о чем.

Удивительно, да? Люди пришедшие выпить, напились. Да?

Дверь открылась, на пороге появилась большая компания из пяти человек. Роан не хотела его сейчас видеть. Молодой мечник с длинными иссиня-черными волосами в хорошей чистой одежде медленно шел к свободному столику, одаривая улыбкой девушку какую-то утонченную блондинку.

Пиздец, бля!

Левиафан видела эту картину более отчетливо, чем Роан. Она постаралась промолчать, не привлекать внимание, но мысль была быстрее мозга. Бланш чувствовала своего любовника сенсорикой, но не видела, так как сидела спиной к входной двери. Но услышав восклик вампирши, заметив шок в ее глазах, Роан все же обернулась, проявив внимание к пришедшей компании.

Роан и Левиафан накрыла сильная иллюзия отвода глаз. Технику использовала Роан, дабы не привлечь внимание и не спугнуть появившуюся жертву. Бланш внимательно осмотрела блондинку, что тащила парня под руку. Было видно, что Кеншину было немного неудобно от тесного телесного контакта, а вот эта девушка яро проявляла свое влечение. На губах Бланш появилась хищная ухмылка, а в голубых глазах замерцал пурпурный свет энергии риннегана.

Глава 127

Кеншин в сопровождении своей компании товарищей с войны зашел в кабак, который они никогда не знали. Девушка, которую он встретил в канцелярии Хокаге не желала покидать его общество. Красивая, стройная блондинка со вторым размером груди, длинными тонкими ногами, утонченным округлым лицом, осиной талией и мутными берёзовыми глазами. Парень не знал по какой причине она прицепилась к ним. Сначала диалог построился только потому, что они долго ждали одного из клерков, потом она узнала, что их группа в полном составе была на южном фронте в главном штабе, в момент нападения Суновцев.

Яманака неподдельно разволновалась и буквально потребовала в мягкой форме, чтобы они все описали, как и что происходило. Девушка настолько была возбуждена, что буквально вцепилась в ближайшего парня руками и ногами. Случайно или нет, но этим «зацепом» оказался Кеншин. Их группа весьма радушно встретила такой порыв, все же праздник, война кончилась. Да и девушка была красивой, поэтому мужчины ничего не смогли опротестовать, а Кеншин, пусть и пытался отцепить ее от руки, но не смог вовремя показать стержень характера и был унесен потоком.

Найдя полупустой кабак с моном Учиха, группа поежилась от царящей внутри тишине. Не этого они ожидали в самый радостный день за последние несколько лет. Их большая компания расположилась за самым большим столом возле окон на улицу. Кабак был не типичного традиционного построения, он был более современным и от того непривычным.

Подбежавшая девушка с каре темных волосы и ониксовыми глазами, быстро поприветствовала гостей, убежав за меню. Проходя мимо стола, который глава заведения назвал «особо опасным», где сидели Небесный Демон и Кровавый Мессир, Учиха бросила мимолетный взгляд на это место, но в ее взгляде все смазалось. Было такое ощущение, что сея реальность нереальна, но только по тому, что она чувствовала что-то неправильное. Как и любая куноичи из клана Учиха, она была знакома с основами гендзюцу, можно было сказать, что эта аномалия ее зрения была сильной иллюзией. Сильной, но не качественной, наложенной в без особой подготовки из-за этого любой, кто сконцентрирует внимание на этом месте, поймет что за аномалия.

Но Учиха не стала вмешиваться и козырять правилами заведения. Это были не те клиенты, которым можно было беспоследственно грубить. Поэтому она убежала по своей работе, не решившись подойти и сделать замечание.

Роан сидела, вальяжно откинувшись на спинку скамьи. Скрещенные ноги, сложенные руки на груди и острый взгляд, полный холода и странного потаенного чувства предательства. Ее лицо было безмолвным, абсолютно холодным и собранным, ее голубые глаза сейчас немного мерцали светом пурпурной энергии риннегана. Девушка очень внимательно следила за каждым движением губ и с помощью усиленного слуха внимала каждое слово, произнесенное галдящей компании.

— Эй, отвлекись. Может выпьем, поедим?

Левиафан сделала неловкую попытку отвлечь Роан от сего занимательного занятия. Вампирша буквально кожей ощущала все напряжение, что витало возле нее. Улыбка вампирши была натянута на уши, но буквально пропитана фальшью и нерзвозностью. Ее белесая кожа стала трупной с синем оттенком, вены на шее вздулись. Левиафан ощущала ту грань гнева, к которой приближалась Роан.

История с хвостатым пидором повторяется.

Вампирша не ожидала, что она переведет свой взгляд с цели, но нет. Роан отвлеклась, но не сдвинулась и на сантиметр, ее глаза, словно у куклы, повернулись в ее сторону. Даже положение век нисколько не изменилось.

— Мы пришлю сюда собирать слухи. Сиди и слушай.

Холодный голос в этот раз был не просто наполнен силой, от него веяло смертью. Силой, которой невозможно противостоять. Левиафан обмякла, непонятным образом в ее мертвом теле проснулся инстинкт самосохранения. Поэтому бывшая Королева Вампиров отпрянула, решив, что существование данного тела гораздо важнее, чем полтора десятка «человеков».

Роан отметила, как ерзал Кеншин, ощущая буквально физическое раздражение от того, как блондинка прикасалась и прижималась к нему. Парень был на взводе, от ее глаз не укрылось и как он скрещивал ноги, чтобы скрыть нарастающее возбуждение.