Айза - Альберто Васкес-Фигероа

— Немного.

— Ну так я тебе советую попрактиковаться, потому что шахматы и чтение скрасят нам эти месяцы. — Он прищелкнул языком. — Надеюсь, донья Селесте не забудет привезти новые книги. Эти я уже знаю наизусть.

— Вы думаете, она приедет?

— Раз она сказала, что приедет, — значит, приедет.

— Может, она передумает. Пускаться в путешествие по равнинам, выжженным солнцем, было бы самоубийством.

— Она привыкла.

Неделю спустя на горизонте, с северо-западной стороны, растянулось облако пыли. Оно мало-помалу приближалось, словно громадный желтоватый червяк, хвост которого раскрылся веером, и когда-то белый пикап, который сейчас смахивал на польворон[52]на колесах, на закате остановился у дверей дома.

— Боже праведный!

Восклицание вырвалось у Аурелии Пердомо при виде существа, вылезшего из кабины: ей показалось, что это привидение в шоколадной глазури.

— Приготовь мне ванную, — попросила Селесте Баэс хриплым голосом. — Ванную и бутылку рома. Я привезла четыре ящика.

Приятно было разгружать машину, в которой было полным-полно всякого добра. А самым большим удовольствием для всех было усесться на широком крыльце перед Селесте Баэс, уже чистой и причесанной, и она, держа стакан в одной руке и сигарету — в другой, попросила подробно рассказать обо всем, что произошло в ее отсутствие.

— Он сошел с ума! — было первое, что она сказала, когда Акилес Анайя завершил свой отчет. — Он сумасшедший или еще глупее, чем его мамаша. Как он мог вообразить себе, что женится на Айзе «по-хорошему или по-плохому»? Такое не пришло бы в голову даже самому Пересу Хименесу[53], а ведь на свете еще поискать другого такого болвана, как этот проклятый полковник. Чертова страна! Не успели вырваться из когтей Хуана Висенте Гомеса, как вот-вот попадем в лапы другому тирану. — Она со своей обычной жадностью сделала глоток, а затем вытерла губы тыльной стороной ладони и повернулась к Айзе. — А теперь растолкуй-ка мне дело ты, — попросила она. — Что такое ты сказала этому дураку, чтобы он до такой степени потерял голову?

— Ничего, — честно ответила та. — Первое, что он сказал, было то, что он на мне женится.

Селесте Баэс долго смотрела на девушку: медленно обвела взглядом ее лицо, волосы, фигуру — и наконец едва заметно кивнула.

— Я тебе верю! — сказала она. — Допускаю, что этому кретину было достаточно тебя увидеть, как он совсем утратил разум. Льяно пошло тебе на пользу: с каждым днем ты все больше хорошеешь. — Затем она повернулась к Аурелии: — Вы тоже. — Она улыбнулась. — Все выглядят лучше, и это меня радует. Что, привыкаете к саванне?

— Само собой! Хотя и стоит страшная жара, место тут красивое, и мы вам очень благодарны.

Льянеро махнула рукой, словно в знак протеста, и широким жестом обвела вокруг.

— Это я должна вас благодарить, — сказала она. — Дом выглядит совсем по-другому, и даже Акилес сбросил несколько лет. — Она помолчала, пристально посмотрела на Айзу и спросила: — Как насчет деда Абигайля? Как-нибудь приходил?

— Однажды.

— И что сказал?

Чувствовалось, что девушке хотелось бы избежать этой темы, однако Селесте мягко настаивала:

— Что он сказал? — Она изобразила полуулыбку, которая должна была внушить доверие. — Не бойся! — попросила она. — Ты не вызовешь у меня потрясения, как в первый раз. Я подготовилась.

Айза поколебалась, поерзала на табуретке, на которой она сидела лицом к ночи, постепенно овладевавшей горизонтом, и наконец, опустив глаза и уставившись на носки ног, тихо сказала:

— Он пришел еще с одним человеком — Рыжим Ромуло, который так и не понял, почему его убил отец.

— Ромуло! — воскликнула Селесте Баэс тоном человека, на которого нахлынули щемящие душу воспоминания о далеких временах. — Все девчонки моего возраста были тайно влюблены в Рыжего Ромуло. — Она помолчала. — Только сейчас меня интересует не Ромуло, а дед. Тебе известно, кто его убил и почему?

Айза Пердомо никогда не лгала, не стала она этого делать и сейчас.

— Да, — призналась она. — Известно. Но это секрет, который он не желает делать достоянием гласности.

— И ты не можешь его раскрыть даже мне, его внучке?

— Какой вам в этом прок, если те, кто его убил, уже мертвы? Это некрасивая история, которой все стыдятся.

Селесте Баэс, похоже, удивилась:

— Даже он?

— Даже он, — ответила девушка. — Но пусть вас это не удивляет, — добавила она. — Большинство мертвецов стыдятся того, что они мертвы.

— Возможно, — согласилась льянера. — Но ты пытаешься уйти от разговора, а мне хотелось бы знать, был ли мой дед отчасти виноват в своей собственной смерти.

— Я не собираюсь вас в это посвящать, — последовал твердый ответ. — Я не могу помешать тому, что они приходят и рассказывают мне свои истории, но не хочу и дальше оставаться посредницей между живыми и мертвыми.

— Ты меняешься.

— Разве это не естественно, что я меняюсь после всего того, что произошло? — спросила Айза почти враждебно. — Я уже не ребенок, который сообщает, что тунец вот-вот войдет со стороны Пунта Папагайо, или открывает семье, где покойница спрятала свои сбережения. Как раз все это и привело меня к нынешнему положению. Если какой-то мертвец объявит, что мне свалится на голову кирпич, я все равно пройду через то место, которое он укажет.

— В саванне мало мест, где кирпич может упасть тебе на голову, — шутливо заметила Селесте Баэс. — Но думаю, если ты первая не начнешь борьбу, никто не начнет ее за тебя… — Она сделала длинную паузу, встала, подошла к перилам полюбоваться закатом, на редкость багровым, за собиравшимися вдали тучами. — Ладно! — сказала она, не оборачиваясь. — Буду и дальше пребывать в неведении относительно этого темного эпизода в истории моей семьи и больше не стану задавать вопросов о покойниках. — Она с улыбкой обернулась: — Сосредоточимся на живых: что будет с моим кузеном?

Вопрос был адресован всем, и все пятеро смущенно переглядывались, пока Себастьян не отважился подать голос.

— Ничего, — сказал он просто. — Как я себе представляю, его заявление о том, что он женится на Айзе по-хорошему или по-плохому, всего лишь бравада.

— А если нет?

— Что вы хотите этим сказать?

— Что здесь, если мужчина украдет девушку, закон не вмешивается, если он в итоге на ней женится. Возможно, это и входит в его намерения.

— Если он приблизится к Айзе, я его убью.