Летающий цирк - Питер Банзл

Роберт слышал, как Джоуи и Огги маршируют за дверью. Как только лифт с мадам и Лили поднялся на верхний этаж заброшенной больницы, клоуны и огромный механоид повели детей по коридору с битой плиткой, по обеим стенам которого стояло старое оборудование, и заперли их в маленькой комнатке.

Здесь гулял ветер. Одно окно было разбито, и в комнату проникал тусклый свет фонаря. Вдоль стен тянулись полки с разбитой посудой и баночками, наполненными разноцветными жидкостями и порошками. На каждой из баночек виднелись химические наименования.

– Похоже, тут когда-то была аптека, – заявил Малкин, принюхавшись к пожелтевшим бланкам с рецептами, которые валялись на полу. – Мое медицинское заключение таково: быть беде.

Роберт подошел к окну, и его сердце сделало сальто: окно было заколочено.

– Поверить не могу, что мы опять тут. – Лука нервно поглядывал то по сторонам, то на свои связанные руки. – Здесь-то мне и приделали эти ужасные клешни!

– А я тут получила свои ноги, – сказала Диди.

– Я была последней, – вдруг подала голос Анжелика. Она уже давно ничего не говорила. – Последним гибридом, созданным Дроз. – И она снова замолкла.

– Раньше здесь была психиатрическая лечебница, – прошептала Диди. – Но ее закрыли вскоре после того, как приехала доктор Дроз и начала свои эксперименты. Она осталась даже после закрытия и продолжила работу. Она пряталась на верхнем этаже и создавала машины из оставшегося оборудования.

Роберт почувствовал слабость. Мадам ведь поехала с Лили на верхний этаж. Что они с доктором Дроз собираются сделать с его подругой? Он знал, что тут замешан рентгеновский аппарат. Такие аппараты изобрели совсем недавно, они еще не доработаны и очень опасны. Джон однажды рассказывал Роберту, что рентгеновские лучи могут убить человека. Мальчик понадеялся, что машина понадобится лишь для завтрашнего выступления (и то это будет всего лишь трюк), а сейчас доктор Дроз и мадам не станут подвергать Лили опасности. Он посмотрел на остальных. Сильва и Дмитрий были сами не свои от страха.

– Что будет с нами? – тихо спросила Сильва.

– Не волнуйся, – ответила Диди. – Дроз с тобой ничего не сделает. Ее интересует только Лили.

– Дроз экспериментирует лишь над сиротами, – пояснил Лука. – Над детьми, которых никто не будет искать. Сильва, у тебя есть родители. А у тебя, Дмитрий, целая цирковая семья. Она не посмеет вам навредить. Так далеко она не заходит.

– Но ведь может быть и так, что ты ошибаешься, – возразил Дмитрий. – Может, мы исчезнем, как и другие, насолившие мадам. Может, от нас останутся одни сувениры для Слимвудовой стены позора.

На этих словах Диди задрожала, а Анжелика забилась в угол. Роберт заметил, что крылатая девочка почти не говорит, будто стала прежней, более одинокой версией себя.

– Я им уши пооткусываю, если они посмеют вас обидеть, – заявил Малкин. – Не зря же говорят: «Важен не размер лиса в драке, а размер драки в лисе».

– Малкин прав, – подтвердил Роберт. – Нельзя просто сидеть и ждать того, что они с нами сделают. Мы должны дать им отпор.

– Но как? – спросила Диди. – У нас ведь нет никакого плана.

– Если мы объединимся, обязательно что-нибудь придумаем, – уверенно сказал Роберт. – По-другому нельзя. Вместе у нас получится.

Ребята с облегчением кивнули. Но Роберт все еще переживал за Лили, которая оказалась одна против мадам и доктора Дроз.

Доктор Дроз привела мадам и Лили в просторное помещение, освещенное тусклым газовым светом рожков на стенах. В центре комнаты стояла кушетка, кресло и журнальный столик – этакий островок плюша посреди индустриального бетона. От стен, у которых виднелись темные книжные шкафы и витрины с баночками, отражалось неравномерное тиканье.

В дальней стене было огромное окно с железной решеткой, из которого открывался вид на весь Париж. За стеклом раскинулись оживленные улицы, а далекое небо пронзала Эйфелева башня, аэростанция, на каждой платформе которой ярко горели огни, освещающие пришвартованные дирижабли.

– Мне бы очень хотелось осмотреть мою машину, – обратилась мадам к Дроз.

– Всему свое время, Гортензия. Для начала выпьем чаю.

Это еще что за новости? Лили слышала о полночных пирах, но пить чай в заброшенной больнице в два часа ночи – это прямо-таки новая грань сумасшествия.

Доктор Дроз подвела их к кушетке и предложила присесть, а потом позвонила в звонок, который стоял на столике.

Некоторое время спустя в дверях появился скрипучий механический слуга.

– Мистер Крикс, – сказала ему Дроз, – я понимаю, что час уже поздний, но не могли бы вы все же сделать чаю для наших гостей?

Мистер Крикс кивнул и заковылял прочь.

Доктор Дроз села в кресло напротив мадам, сложила руки на груди и стала пристально разглядывать Лили, будто та была невиданным чудом.

Наконец Дроз наклонилась вперед.

– С тех пор как я изучила бумаги твоего отца, мне ужасно хотелось с тобой познакомиться, Лили.

Девочка не ответила, хотя мадам выразительно пнула ее в лодыжку.

– Скажи же что-нибудь, Лили. Mon Dieu! Можно подумать, ты совершенно ничего не знаешь о хороших манерах. А ведь я порекомендовала отцу отправить тебя в частную школу! – Мадам с извиняющимся видом улыбнулась доктору Дроз.

Та заерзала на сиденье.

– Девочка, наверное, устала. Уже поздно, а Лили проделала нелегкий путь, чтобы оказаться здесь.

Интересно, Дроз имеет в виду похищение или всего лишь сегодняшнюю поездку в катафалке?..

Мадам пожала плечами, будто бы говоря: «Ну и что?»

– Ты, скорее всего, не помнишь, – Дроз повернулась к Лили, – но мы виделись, когда твоя мама была еще жива.

Голос у нее был вязкий и приторный, а еще она говорила с акцентом – не с французским, как мадам, но англичанкой она явно не была.

– Я тогда работала с твоим отцом и профессором Сильверфишем. Еще до того, как моя репутация в британских научных кругах была подмочена. С тех пор мадам успела мне рассказать о твоей реинкарнации, и, кроме того, я читала записи твоего отца. Я думаю, то, что ты жива, – настоящее чудо. Твой отец много писал о создании механического сердца – и с профессиональной, и с личной точки зрения.

– Мне об этом ничего не известно, – волнуясь, ответила Лили. Она не понимала, как относиться к этой женщине. – Так или иначе, папины записи – не ваша собственность. Мадам их украла. Как и мамин дневник.