Скрытый Тибет. История независимости и оккупации - С. Кузьмин

Далай-лама XIII хотел модернизировать систему образования, которое до этого было в основном монастырским. Такое образование позволяло готовить не просто грамотных людей и духовенство. Оно открывало перед выходцами из любых сословий путь к высотам буддийской логики, философии, искусства и медицины. Но оно не давало знаний, необходимых для развития экономики и внешнеполитических связей. Монарх понимал это. Он посылал тибетцев на учебу в школу Регби в Англию, а в 1923 г. британский педагог-теоретик Ф. Лудглоу был приглашен правительством Тибета, чтобы основать школы в Гьянцзе и Шигацзе по английской системе. В Гьянцзе создали светскую школу, в которой учитель-англичанин стал налаживать учебный процесс. В 1944 г. подобная школа была образована в Лхасе, затем число государственных школ возросло.

Однако иерархия трех «великих монастырей» сочла, что английское образование — угроза тибетской религии и культуре. Нарастало недовольство простых людей и аристократии. Оно усугубилось эпидемией оспы в 1925 г. В Лхасе в 1920-х гг. несколько раз вспыхивали волнения, в войсках произошел раскол. Далай-лама вынужден был сместить с должности главнокомандующего своего фаворита Царонга. Современные китайские историки обвиняют в этом самого Царонга, который якобы организовал заговор проанглийских офицеров, желавших сместить Далай-ламу и установить угодное англичанам светское правительство.

В действительности отстранение Царонга было связано с несколькими обстоятельствами. Далай-лама не мог игнорировать отрицательное отношение к нему знати и духовенства, сам опасался чрезмерного усиления Царонга, Китай уже не внушал тибетцам прежнего страха, и необходимость укрепления армии недооценивалась; в связи с отбытием из Тибета Панчен-ламы было необходимо успокоить духовенство и чиновников, а для этого подходила отставка Царонга. Несмотря на настойчивые просьбы врагов, Далай-лама не стал брать под арест Царонга и его офицеров. Монарх приостановил увеличение армии и деятельность лхасской полиции, а в 1926 г. закрыл светскую школу в Гьянцзе.

Тибетское правительство в 1920-х гг. постепенно расширяло область своего контроля в Каме, выставляло посты по охране караванных путей из Монголии в Тибет. Налоги и рекрутские наборы, которыми сопровождалось это, вызывали недовольство кочевников. Результатом стали восстания, которые сопровождались свержением местных властей, убийствами чиновников и солдат. Таким образом, реформы в Тибете натолкнулись на серьезные трудности, имевшие далеко идущие последствия.

Тибетское общество было многообразным. Там были не только «крепостные», «рабы», феодалы и монахи. Были еще ученые, художники, торговцы, ремесленники, кузнецы, лодочники и т.д. Были семьи, занимавшиеся охотой, рыболовством, ремеслом или торговлей. Было определенное разделение хозяйства по регионам: плодоводство — на юге, скотоводство — на севере, изготовление ковров — в Гьянцзе, посуды и серебряных украшений — в Шигацзе и т.д. В городах ремесленники были объединены в цехи. Прослойка профессиональных кустарей и ремесленников, по китайским данным, составляла 1,5–2% населения.

Средневековое вооружение тибетских солдат, парад в честь Нового года, 1938 г. (Bundesarchiv, Bild 135-S-11–08–32/фото: Ernst Krause/License CC-BY-SA3.0)

Тибетская танцевальная группа, 1938 г. (Bundesarchiv, Bild 135-KB-10–096/License CC-BY-SA 3.0)

Многие племена Северного и Восточного Тибета считали себя свободными. В областях Кама, которые номинально управлялись из Пекина, реально правили поны (или пены — местные вожди). Однако и здесь, и в Амдо тибетское население в той или иной мере признавало авторитет Далай-ламы и духовенства. Хотя большая часть Тибета управлялась не напрямую, тибетцы считали Лхасу центром своей культуры. Все монастыри Кама и Амдо находились под управлением главных монастырей своих школ, которые все были в У-Цанге. Обычной была практика, когда ламы по просьбе жителей решали их споры, улаживали конфликты. Власть же пекинских представителей, считавших себя владыками Тибета, была в лучшем случае номинальной. Например, в 1880 г. тибетцы не пустили экспедицию Н.М. Пржевальского в Лхасу, несмотря на разрешение пекинских властей и выданный ими паспорт. Сами эти власти не имели дохода с тибетцев, обогащались только местные чиновники.

Были целые районы Амдо и Кама, контролировавшиеся разбойниками. Разбоем жили некоторые тибетские селения и кочевья. Из-за постоянных обоюдных грабежей некоторые селения были в непримиримой вражде. Враждовали даже отдельные кланы одного племени. В племени голок «клановое мышление» сохранилось до сих пор.

Наряду с этим, они грабили караваны, которые шли в Лхасу из Монголии и Китая; нападали на соседей-монголов. Из-за постоянных набегов монгольское население местами откочевывало, караваны объединялись в большие партии, шли с вооруженным конвоем. Иногда грабители предпринимали дальние набеги. Обычно грабители ретировались, если встречали хорошо вооруженного противника, даже если он был малочисленным. Например, экспедиции Н.М. Пржевальского и П.К. Козлова отбивали нападения разбойников, намного превосходивших их численностью. В тибетских междоусобицах стычки обычно кончались после гибели нескольких человек с каждой стороны. Посредники и тибетские чиновники старались урегулировать конфликты. Обычно это удавалось, за убитых платили штраф. При отягчающих обстоятельствах могли присудить заключение, порку или членовредительство.

Как и большинство других тибетцев, грабители не признавали над собой власть, назначаемую из Пекина. Да и ограбленные понимали, что жаловаться властям бесполезно. Если грабителей и наказывали, то награбленное обычно конфисковали, но не возвращали владельцам. Китайские чиновники нередко смотрели на грабежи сквозь пальцы, поскольку сами получали взятки. В других случаях присланные комиссии затягивали расследования, чтобы подольше пожить за счет местных тибетцев. Отношения с китайскими представителями ограничивались только доставкой «дани» и получением титулов, тогда как реальная власть находилась в руках тибетцев. В 1874 г. 800 тибетцев из племен голок и еграи напали на караван китайского резидента, возвращавшегося из Лхасы в Пекин. Солдат частью убили, частью разогнали, забрали около 30 пудов золота и ценности, а в наказание за сопротивление уничтожили носилки резидента. Чиновнику пришлось ехать верхом, а для него это было трудно…

Система наказаний в феодальном Тибете была жестокой. Еще в XIX в. применялось заворачивание в сырую шкуру яка, которая затем высыхала, сжимая человека, а потом его бросали в реку. Использовались ручные и ножные кандалы и колодки, шейные колодки, устройства для зажимания пальцев и для ослепления. Отрубали или ломали руки и ноги, подрезали сухожилия на ногах, сажали в яму со скорпионами, отрезали коленную чашечку, нос, ухо или язык. Чтобы получить признание, били плетью, помещали в холодную воду, поливали горячим маслом, загоняли под ногти бамбуковые щепки. К XIX в. маньчжуры «обогатили» практику еще более жестокими наказаниями: длительным ношением на шее камги (деревянной доски с прорезью для головы), «тысячей кусков» (линьчи) и т.п.