Черное эхо - Майкл Коннелли

– Спасибо, – сказал он девушке и направился к двери. Он прошел уже половину гостиничного коридора, когда Уиш вышла из номера и сердитым, отрывистым шагом двинулась за ним. Прежде чем она успела что-то сказать, он остановился перед платным таксофоном в вестибюле возле конторы администратора. Вытащив маленькую телефонную книжку, которую всегда носил с собой, нашел номер ДДН и набрал его. Ему пришлось подождать минуты две, прежде чем оператор подключила его к автоответчику, на который он наговорил дату, время, а также местонахождение Беттиджейн Фелкер, предположительно сбежавшей из дома. Он повесил трубку, спрашивая себя, сколько дней пройдет, прежде чем они выслушают сообщение, и сколько дней после этого должно пройти, прежде чем у них руки дойдут до Беттиджейн.

* * *

Они уже порядком углубились в Западный Голливуд, в бульвар Санта-Моника, а его партнерша все еще кипела. Босх попытался защитить себя, но понял, что у него нет шансов. Поэтому сидел спокойно и слушал.

– Это вопрос доверия между партнерами, только и всего, – сказала Уиш. – И не важно, как долго нам предстоит работать вместе. Если вы собираетесь действовать в духе воина-одиночки, нам никогда не выработать необходимого доверия.

Он сидел на пассажирском сиденье и поглядывал в зеркало, повернутое так, чтобы Гарри мог видеть машину, которая снова следовала за ними, снявшись с места у «Голубого шато». Теперь Босх был уверен, что это Льюис и Кларк. Он разглядел бычью шею и стрижку «ежиком» сидящего за рулем Льюиса, когда машина на светофоре приблизилась к ним на расстояние всего в три корпуса. Он не сказал Уиш, что за ними следят. И та, если заметила «хвост», тоже об этом ничего не сказала. Кто знает, за ней в ФБР тоже могло водиться всякое-разное. Гарри сидел, наблюдая за «хвостом» и выслушивая укоры по поводу своего скверного поступка.

Наконец ему надоело, и он сказал:

– Медоуза нашли в воскресенье. Сегодня вторник. Общеизвестно: при расследовании убийства шансы на его раскрытие резко уменьшаются с каждым пролетающим днем. Так что мне очень жаль, прошу меня извинить. Я подумал, будет мало проку, если мы убьем день, заводя дело на какого-то придурка, которого, возможно даже, намеренно наколола уличная проститутка возрастом от шестнадцати до тридцати. Мне также показалось, что нет смысла ждать, пока приедут из ДДН, чтобы забрать эту девушку. Потому что, готов спорить, они и так уже ее прекрасно знают. И знают, где ее найти, если она им понадобится. Короче, я хотел оставить эту работу тем, кто должен ее выполнять, а сам заняться своей. А это значит – заняться тем делом, ради которого мы сюда приехали. Притормозите вон там, на Рэгтаймс. Это одна из точек, про которые я вычитал в «шейк-карточках».

– Мы оба хотим разобраться с этим делом, Босх. Так что бросьте свою чертову снисходительность, как будто только на вас возложили эту благородную миссию, а я так, сбоку припека. Не забывайте, это наше общее расследование.

Она замедлила ход перед открытым кафе, где за столиками со стеклянными столешницами на белых стульях из кованого железа парочками сидели мужчины, попивая ледяной чай из шестигранных стаканов с нацепленными на них ломтиками апельсина. Несколько человек посмотрели на Босха и затем отвернулись, потеряв интерес. Он обвел взглядом заставленное столами пространство, но Шарки не увидел. Когда машина проехала заведение, он пробежался взглядом по тротуару и увидел парочку слоняющихся без дела молодых людей, но те были староваты, чтобы оказаться Шарки.

Следующие двадцать минут они провели, объезжая вокруг гей-баров и ресторанов, держась преимущественно бульвара Санта-Моника, но так и не обнаружили мальчишку. Босх видел, что машина СВР не отстает от них, не приближаясь, однако, более чем на квартал. Уиш так ни разу и не произнесла о них ни слова. Но Босх знал, что блюстители правопорядка обычно замечают слежку последними, потому что в последнюю очередь способны предположить, что кто-то может следить за ними. Они же охотники, а не дичь.

Босха живо интересовало, что могут замышлять Льюис и Кларк. Рассчитывают ли они, что детектив нарушит какой-нибудь закон или неписаное полицейское правило, заодно втянув в это дело и агента ФБР? Он уже начал спрашивать себя, не выделывают ли те двое все эти фокусы по собственной инициативе. Может, они как раз хотят, чтобы он их заметил? Эдакое психологическое давление. Он попросил Уиш подъехать к обочине перед дешевой закусочной сети «Барниз Бинери» и выпрыгнул из машины, чтобы воспользоваться платным таксофоном рядом со старой раздвижной дверью ресторанчика. Набрал отсутствующий в справочнике, предназначенный только для внутреннего употребления номер СВР. Этот номер он помнил наизусть, потому что некогда ему приходилось отзваниваться по нему дважды в день. Происходило это, когда, находясь под внутренним следствием, Босх был временно отстранен от службы и помещен под домашний арест. Ему ответил женский голос – служащая отдела, сидящая на канцелярской работе.

– Льюис и Кларк на месте? – спросил Босх.

– Нет, сэр, их нет. Хотите оставить сообщение?

– Нет, спасибо. М-м… это лейтенант Паундз, начальник детективного отдела Голливудского отделения. А они просто вышли ненадолго? Мне нужно уточнить с ними кое-какие моменты.

– Насколько я знаю, до вечерней смены у них код семь.

Он повесил трубку. Значит, до четырех они свободны. Либо снова готовят какую-то подлянку, либо Босх слишком болезненно пнул их по яйцам, и теперь они гоняются за ним по собственному почину. Он опять сел в машину и сказал Уиш, что проверял, не оставлено ли ему сообщений на службе. Как раз в тот момент, когда она снова влилась в поток движения, он увидел желтый мотоцикл, прислоненный к парковочному счетчику примерно в полуквартале от «Барниз». Мотоцикл был припаркован перед блинной.

– Вон он, – сказал он, указывая туда. – Поезжайте мимо, так, чтобы я смог разглядеть номер. Если это тот, то мы с него не слезем.

Да, это действительно оказался мотоцикл Шарки. Босх зафиксировал полную идентичность номерных знаков с данными, почерпнутыми из досье парня. Но его самого нигде не было. Уиш объехала вокруг квартала и остановилась на том же самом месте, перед забегаловкой «Барниз», где они только что были.

– Значит, ждем, – подытожила она. – Поскольку этот парень, как вы предполагаете, возможный свидетель.

– Точно. Именно так я предполагаю. Но нам вовсе не обязательно обоим терять время. Можете оставить меня здесь, если хотите. Я зайду в закусочную, возьму бутылочку «Хенриз» и порцию чили и послежу из окна.

– Не беспокойтесь. Я остаюсь.

Приготовившись ждать, Босх поудобнее откинулся на спинку сиденья. Достал сигареты, но она пригвоздила его вопросом, прежде чем он успел вынуть хотя бы одну из пачки:

– Вы слышали о вреде пассивного курения?

– О чем?!

– Отработанный сигаретный дым, Босх. Он смертельно ядовит. Управление по охране окружающей среды в прошлом месяце выступило с официальным заявлением. Это канцероген. Три тысячи людей получают рак легких за год так называемого пассивного курения. Вы убиваете и себя, и меня. Прошу вас, не надо.