Царь нигилистов – 6 - Наталья Львовна Точильникова

кто такой Мандерштерн он был прекрасно осведомлён.

— Не совсем, — сказал Саша. — Не думаю, что у гарнизона есть проблемы с лимонами.

— Ваше Императорское Высочество! — сказал генерал. — Я вынужден…

— Ну, что вы, Карл Егорович, я же никаких тайн не выдаю, правда?

— Пока нет, — согласился Мандерштерн.

Приказчик вручил мешок лимонов Митьке и преданно посмотрел на Сашу.

— Что-то ещё?

— Угу! Сорок два фунта мандаринов.

И продавец занялся загрузкой очередного мешка.

Саша украдкой посмотрел на Мандерштерна. Он был, кажется, немного растерян.

Мандарины были загружены и вручены унтеру.

— Фундука, — продолжил Саша, — Двадцать один штоф.

Продавец кивнул.

— Только у меня просьба, — добавил Саша. — Быть может, странная. Орехи надо все расколоть и ядрышки разложить на двадцать один мешочек.

— Двадцать, — тихо сказал Мандерштерн.

— Двадцать, — повторил Саша. — Карл Егорович лучше знает.

— Всё сделаем, — пообещал приказчик. — Только нужно время орехи поколоть. Куда нам их прислать?

— В Петропавловскую крепость, — сказал Саша. — Дом коменданта. Верно, Карл Егорович?

— Да, — вздохнул генерал.

— Орехов грецких, — продолжил Саша. — Двадцать штофов. Всё тоже самое. Все расколоть и на двадцать порций.

— А не много ли? — спросил Мандерштерн.

— Ну, это же не на один день, Карл Егорович, — объяснил Саша. — А когда ещё папа́ меня к вам отпустит?

— На Пасху можно будет ещё передать, — сказал генерал.

— А когда у нас Пасха? — поинтересовался Саша.

— Третьего апреля у православных, — сказал комендант.

— Месяц должны продержаться, — сделал вывод Саша.

— Мы их голодом не морим, — заметил Мандерштрем.

— Значит, подарок, — сказал Саша. — Для пущего раскаяния.

— Мы бы орехи сами покололи, — заметил комендант.

— Карл Егорович, к сожалению, у меня нет возможности стоять за спиной у каждого вашего солдата и смотреть, сколько кто украл. Так что давайте лучше так, мне спокойнее.

И добавил:

— Кураги сорок фунтов. Тоже в мешочках. Двадцать порций.

— Кураги? — переспросил продавец.

— Да, абрикосов сушёных без косточек.

— А, шепталы! — обрадовался приказчик. — Косточки уберём.

— И изюма столько же и так же, — продолжил Саша.

— Всё? — спросил продавец. — Шепталу с изюмом тоже в Петропавловку?

— Да, — кивнул Саша. — У вас всё. Где можно квашеную капусту и шоколад купить?

— Я отведу, — пообещал приказчик.

Саша расплатился стольником. Приказчик отсчитал сдачу. К удивлению Саши, обошлось дешевле двадцати рублей.

Продавец отвёл в соседнюю лавку, где Саша взял бочонок квашеной капусты. А потом отправились к кондитеру.

Шоколад Сашу удивил. Он скорее напоминал какао-порошок и продавался на вес.

— А плиток шоколадных у вас нет? — поинтересовался Саша.

— А, швейцарского шоколада! — воскликнул кондитер. — Есть!

— Восемьдесят штук.

Он не надеялся, что у арестованных хватит выдержки, чтобы растянуть шоколадки на подольше и решил взять с запасом. Шоколад перетянул по цене всё остальное вместе взятое.

Напоследок он завернул в мясную лавку.

— Пост, Ваше Императорское Высочество, — заметил Мандерштерн, — не сможем мясо дать.

— А, да! — сказал Саша. — Действительно. Где у вас тут рыба?

Ему показали лавку, и он купил сорок фунтов вяленой рыбы, попросив нарезать тонкими ломтиками, расфасовать в пакетики и прислать в Петропавловку.

— Мы бы сами нарезали, — заметил Мандерштерн.

— Я достаточно законопослушен? — поинтересовался Саша.

— Да-а, — протянул генерал. — Даже удивительно насколько.

— Ну, я же ясновидящий, — выдал Саша стандартную отмазку.

В сани грузили совместными усилиями Митьки, унтера и приказчиков из лавок. Саша из чистого задора подхватил мешок с мандаринами и положил в сани. Он показался неожиданно лёгким. Почти семнадцать килограммов: вроде, должно чувствоваться. Обвесили что ли? Но по количеству похоже на правду. Вряд ли бы решились радикально обвесить «государева сына». Хотя, кто их знает!

Сани полетели вперёд, к Неве, и с Дворцовой набережной съехали по деревянному, покрытому снегом помосту, прямо на лёд.

Исаакиевский и Троицкий мосты на зиму были разобраны. Летом они стояли на маленьких грузовых судёнышках — плашкоутах, в переводе с немецкого «плоских лодках». К началу ледостава плашкоутные мосты убирали, и зимой все переправы были по льду.

Погода была отличная, солнце освещало шпиль Петропавловки и зажигало искрами мелкие снежинки, что кружились в воздухе. Только мороз хватал за щёки и нос. Холодновато для десятого марта по новому стилю, словно природа забыла о григорианском календаре и переключилась обратно на юлианский.

Прямо по льду летели тройки, неслись конькобежцы на привязанных к валенкам ремешками «снегурках», ехали по ледяным дорожкам грубо сколоченные двухместные деревянные кресла, которые толкали перед собой бедно одетые люди на коньках — наши отечественные рикши.

Прямо на льду реки стояли конические чумы самоедов (то бишь ненцев), и хозяева катали желающих на северных оленях.

С Фонтанки и Мойки, где были устроены катки, доносились звуки духовых оркестров, а из балаганов у берега — запах жареной корюшки.

И Саша подумал: «Ну, что народу неймётся? Классно же!»

Рикш, конечно, жалко, но ничего: изобретём двигатели внутреннего сгорания, проведём электричество, пустим трамваи — и всё будет тип-топ.

Большая часть путников вскоре свернула налево, к Васильевскому острову, и только сани коменданта — направо — к Петропавловской крепости.

Интересно слышат ли они музыку, шум переправы и запахи еды там, за крепостными стенами?

После поворота стало гораздо тише, и запахи остались позади.

— Ваше Императорское Высочество, — сказал Мандерштерн. — Могу я спросить…

— Конечно.

— Понимаете, я был готов к тому, что вы привезёте подарки арестантам, все наслышаны о вашей доброте. И государь сказал: пускай. Но я ждал, что юноша вашего возраста безделушки подарит, конфеты, пирожные… Вы купили шоколадки, конечно, но и всё… Ясновидение, понимаю… Но вы накупили таких продуктов, словно годы провели в заключении.

— Пять суток, — улыбнулся Саша, — на гауптвахте. Мне цесаревич тогда принёс мандарины, были очень кстати. А шоколадки долго хранятся и поднимают настроение. Только бы они их не съели в один присест.

— Можем по одной в неделю давать.

— Нет. Все сразу.

— Не украдёт никто.

— Может быть. Но я не смогу проверить. Относительно остального. Капуста и лимоны, как я и говорил, от цинги. Я слушал обзорный курс медицины Николая Ивановича Пирогова.

— Пирогов, значит, — задумчиво повторил комендант.

— Не думаю, что академика Пирогова можно в чём-то упрекнуть.

— Да я не об этом!

— Остальное долго хранится, — объяснил Саша. — Про безделушки хорошая идея. Я бы им подарил часы, но ведь запрещены наверняка.

— Да.

— Во-от, а вы не верите в ясновидение.

— То, что ножи арестантам запрещены, вы тоже знали?

— Ну, разумеется, — улыбнулся Саша. — И молотки для орехов. По-моему, очень очевидная мысль.

Часы на башне Петропавловской крепости пробили одиннадцать.

— Во сколько у них обед? — спросил Саша.

— В двенадцать.

— Как раз успеем разгрузить.

Сани поднялись по деревянному помосту к Невским воротам крепости и поехали к Петропавловскому собору, там повернули налево и миновали Монетный двор.