Драккары Одина - Андрей Зайцев

— Выходит, вервольф убил его?

— Вервольф или тот, кто скрывается под его личиной, — усмехнулся Хафтур.

— А разве это не одно и то же?

— Когда-то в далеком детстве я думал точно так же, как и ты. Но с тех пор много воды утекло, —задумчиво проговорил Хафтур. — Иногда бывает так, что человеку выгодно, что­бы кто-то думал о потусторонних силах. Того, кто знается с темным миром, лучше убить, сжечь и пепел развеять по свету. А сделать это надо так, чтобы он не успел ни о чем до­гадаться. Мне другое непонятно, — викинг помолчал. — Зачем вервольфу или тому, кто скрывается под этим обликом, охо­титься за тобой? Ведь мы здесь — люди новые, чужие. Мы не могли кому-то раньше причинить зло, и не имеем отношения к жизни в Хорнхофе.

— Может быть... — Олаф колебался, не зная, что сказать. — Кому-то нужна молодая жизнь? Та, что питается молодой кровью?

— Молодая жизнь? — викинг в упор посмотрел на вос­питанника. — А в этом ты можешь оказаться прав. Молодая жизнь... Надо будет узнать у ярла, погибали ли от нападений вервольфа старики?

И в этот момент в дверь тихо постучали.

— Кто там? — недовольно крикнул Хафтур.

— Меня послал Свен-ярл, — ответил робкий голос, при­надлежавший, верно, кому-то из рабов. — Он хочет, чтобы вы пришли к нему.

— Передай ярлу, что мы сейчас придем, — сказал Хафтур, оглядывая свой меч. Едва ли меч поможет против настоящего вервольфа, но ведь Олаф смог отбиться, имея в руках только нож? Выходит, колдовство вервольфа не всесильно. И викинг снова подумал о том, что здесь дело в другом.

— Помни, — он повернулся к юноше. — Ни слова о том, что с тобой случилось этой ночью!

* * *

Кому понадобилось убивать моего траля? — недоумевал Свен, сделав большой глоток из кубка. В его привычку входило пить с полудня до глубокой ночи. Он бывал сильно пьян, но никогда не терял головы в отличие от других викин­гов. Жизнь, полная опасностей, сделала его недоверчивым и скрытным. Свен не верил никому из своего окружения, но свою подозрительность умело прятал под заботливость и внимание. Только те, кто знал его давно, хорошо понимали истинную суть Свена Паленого. Ужасная маска лица была точным отражением его души.

— Может, рабы чего-то не поделили между собой? — вы­сказался сидевший с ним за столом Хафтур.

— Это может быть... — задумался ярл. — Я проведу свое расследование и... горе тому, кто это сделал! Убитый раб стоил мне недешево. Он был взят из Инглаланда и мог понимать те письмена, которыми владеют тамошние монахи.

— Стало быть, он из ученых? — полюбопытствовал Хафтур.

— Ученых? — поморщился Свен-ярл. - Я не люблю тех, кто считает себя выше знатных людей только потому, что научился разбирать надписи. Мой род идет от самого Одина! Кто из монахов и этих... кто управляет ими... — Свен на пару мгновений задумался, — епископов может похва­литься этим? Древность рода — вот настоящая ценность в этой жизни!

— Христиане много достигли, — Хафтур подлил себе эля, не дожидаясь пока это сделает траль, стоящий у них за спи­нами. — Не случайно датский конунг Харальд Крак построил церковь по образцу саксонских и франкских.

— Я не узнаю тебя, Хафтур? — расхохотался Свен. — Уж не хочешь ли и ты изменить вере наших предков?

— Мне поздно это делать, ярл, — скромно ответил викинг. — Просто я высказал свое мнение.

— Да, да, — кивал захмелевший Свен. — Кое в чем ты прав. Ведь как ни крути, те, кто верует в Белого Христа, имеют много богатств. Я слышал там, в Риме, их пиршественные залы утопают в золоте... — он с некоторой иронией осмотрел собственный, прокопченный от дыма зал длинного дома, где за столом сидели его дружинники. Этому строению было далеко до роскоши италийских и византийских дворцов. Ярл был вынужден признать это.

— Что-то я не вижу Эйнара? — Свен пристальным взглядом осмотрел всех присутствующих за столом.

— Ему нездоровится, ярл, — ответил один из дружинни­ков, тридцатилетний крепыш Горм, пришедший из Гулатинга. Ему благоволил племянник ярла, всегда выделявший из всей дружины. Почему? Этого не знал никто.

— Нездоровится? — нехорошо улыбнулся Свен Пале­ный. — Еще вчера он был здоров как бык! Что же он, девица на выданье, которая сторонится людских глаз? Иди и позови его, Горм! — приказал он тоном, не терпящим возражений. Все знали, что ярл не любит, когда не исполняют его волю. Это грозило серьезными неприятностями, даже риском для жизни.

Когда Горм ушел, ярл снова повернулся к Хафтуру, мельком оглядев молчаливого Олафа, сидевшего рядом с викингом.

— А слышал ли ты, что этой ночью оборотень опять убил человека?

— Да, слышал, ярл, — ответил Хафтур. — Кто это был?

— Один из местных бондов. Говорят, он решил поохотить­ся, — бесстрастно пояснил Свен Паленый. — Надо признать, он выбрал для этого неподходящее время и место. Все только и говорят о вервольфе, а он идет в одиночку в лес как будто испытывает судьбу. А она, как известно, не любит этого.

Тем временем в пиршественный зал вошли Эйнар и Горм. От взглядов присутствующих не укрылась необычная бледность племянника ярла. Действительно, он выглядел больным, хотя вчера был свежее всех, вместе взятых.

— Что с тобой, Эйнар? — с притворной участливостью спросил ярл.

— У меня болит... голова, Эйнар сел на свое привычное место.

— Надо было меньше пить! — Свен Паленый знаком при­казал тралю подлить себе эля в кубок. — Хотя вчера ты ушел рано и не казался слишком пьяным. Только злым. С чего бы это?

— Сам не пойму, в чем дело.

И в этот момент Хафтуру показалось, что Эйнар чуть по­морщился, незаметно потирая себе бок. Было похоже, что у него болит отнюдь не голова.

— Мы тут говорим о вервольфе, — ярл помедлил. — Он снова вышел на охоту.

— Ярл, позволь тебе напомнить, что я говорил, как нам лучше поступить.

— Этого я не забыл. — Свен Паленый пил эль, задумчиво теребя жидкую бородку.

Его племянник предлагал собрать несколько мер золота и оставить в лесу, неподалеку от места последней жертвы. Но ярл не торопился исполнять это. Чего ради? Если кто- то умирает по воле богов, почему ярл должен платить за это? К тому же он не был уверен, что это поможет. Эйнар ссылался на какие-то древние предания, о которых ему по­ведала бабушка, а та была связана с темным колдовством. Свен никогда не любил ее.

— Как спалось нашим гостям? — спросил Эйнар, переводя взгляд с одного на другого.

Хафтур выглядел непроницаемым. А Олаф отводил глаза. Ему не нравился племянник ярла, и то, как он рассказывал о богине Нертус... В его рассказе чувствовалась некая непонятная страсть. К чему? К человеческим жертвам? К темному миру? К обладанию тайным волшебством?

— Мы спали как убитые, — равнодушно сказал Хафтур. — После всего, что с нами случилось...