Голоса ночи - Лидия Джойс

– Разумеется, еду, – сказал Чарлз ровным тоном. Потребовалось полчаса, чтобы подготовить кареты.

Наконец все, кто хотел поехать, расселись по местам и отправились в путь.

Чарлз оказался зажатым между Гиффордом и Кристофером Рэдклиффом, который весь сиял, явно важничая в своей новой капитанской форме. Напротив Чарлза сидела его сестра и неизменная Флора Ашуэрт, чья мать постоянно навязывала ему свою дочь. Позади он слышал, как Дайнс развлекал в ландо какой-то историей мисс Хаусер. С ними сидели также лорд Рэдклифф, миссис Ашуэрт и лорд Гамильтон, а сестры-близнецы, Питер и Александр Рэдклифф разместились в закрытой карете, следующей в самом конце. Эта небольшая процессия с грохотом миновала мост над небольшой холодной речкой, протекающей непосредственно перед воротами поместья, и затем свернула с боковой аллеи на главную дорогу, которая вела в Лондон.

«Вот и настал момент истины», – подумал Чарлз, заставив себя держаться невозмутимо. Его, конечно, беспокоила судьба Лили Барретт, отвергнутой обществом, однако это была не единственная причина, по которой он испытывал тяжесть на сердце. Он очень хотел, чтобы Мэгги имела успех независимо от его нелепого пари. Он хотел видеть ее победу над этим миром, который всегда был против нее. Хотел, чтобы эта девушка была принята его окружением, хотя подозревал, что она не считала это важным для себя, тогда как по непонятной причине для него ее победа имела существенное значение.

Чарлз ехал в напряженном молчании.

– Что это? – воскликнула мисс Флора, нарушив тишину.

Уже? Не может быть. Чарлз проследил за ее взглядом. Он пришел в замешательство, полагая, что девушка увидела Мэгги, однако внимание Флоры привлекла широкая канава у дороги, которую копали рабочие.

– Это для прокладки газовой линии, – пояснил Чарлз, расслабившись. – В канаву положат трубы и подведут их к новому дому Лэнгстона. – В широко раскрытых глазах Флоры отразилось возбужденное любопытство. – Это, конечно, опасная работа, – добавил Эджингтон, – и мужчинам строго запрещено курить.

– А если они нарушат запрет? – спросила Флора затаив дыхание.

Чарлз приподнял бровь. Флора была такая… наивная.

– Произойдет взрыв. Взрывы газа в предместьях Лондона уже имели место. Разрушилось несколько домов, а в земле образовались глубокие воронки, – пояснил он.

Флора с испугом взглянула на рабочих и продолжала смотреть на них, даже когда экипаж отъехал на значительное расстояние.

– Вот этот дом! – крикнула Милли, когда после поворота в поле зрения появилось наполовину построенное здание из серого известняка. Чарлз повернул голову, но вместо того, чтобы смотреть на дом, как это делали остальные, его внимание было приковано к скромному фаэтону, который выезжал из-за угла. «Теперь твой выход на сцену, Мэгги».

Мэгги сидела в полутемной карете, обхватив себя руками. Напротив нее расположилась Салли. Девушки с напряжением смотрели в окно, они очень волновались. Потребовалось шесть с половиной недель напряженной работы для того, чтобы наступил этот момент. Мэгги понимала, что должна показать себя наилучшим образом и не нервничать. Но как совладать с собой? Она никогда не выставляла себя напоказ и большую часть жизни провела в темных углах, где золотую монету трудно отличить от серебряного стерлинга. Сегодня она исполнит свою роль, а потом… Впрочем, что будет потом, неизвестно. Она и Салли, вероятно, устроятся как-нибудь, хотя трудно было представить, что ждет их в Нью-Йорке.

Мысли Мэгги снова и снова возвращались к неизбежной разлуке. При этом она думала не столько о Нэн, Джайлсе, Гарри и всех остальных ребятах, сколько о Чарлзе. Расставание с ним волновало ее больше всего. Как она переживет это время? Конечно, жаль покидать дом, к которому она уже привыкла, и отказываться от легкой жизни, но Чарлз… Она постарается не страдать из-за отсутствия его благожелательности и особого внимания – с Чарлзом она чувствовала себя так, словно была для него единственной женщиной в мире; постарается привыкнуть к тому, что больше не увидит его лица, не почувствует его губ, не ощутит тепла его тела и его страсти… Она не будет страдать, потеряв все это, – ведь эти радости временные, да и сам Чарлз никогда до конца не принадлежал ей…

Топот ног прервал размышления Мэгги. К фаэтону подбежал мальчик, которого Чарлз нанял для наблюдения за дорогой. Мэгги услышала, как он, задыхаясь, сообщил кучеру, что кареты с гостями Эджингтона уже приближаются, и ухватилась за ремень, когда фаэтон резко тронулся с места.

Лицо сидевшей напротив Салли стало мертвенно-бледным, и она тоже ухватилась за свой ремень. Карета выехала из-за угла, и тут же раздался сильный треск, заставивший и Мэгги, и Салли вздрогнуть. Несомненно, произошла какая-то поломка.

«Надеюсь, все сработает как надо», – подумала Мэгги и еще крепче взялась за ремень. Эта часть плана была ее идеей – немного опасной, но довольно убедительной и с высокой вероятностью успеха.

Прошла секунда, другая. Ничего не происходило; был слышен только скрип оси.

«Неужели не получится?..»

Карета без предупреждения рванула вперед, и через секунду раздался характерный резкий звук, говорящий о том, что ось сломалась пополам. Мэгги и Салли были отброшены к спинкам сиденья, карета же внезапно осела назад и остановилась.

Послышались отдаленные взволнованные крики, которые вывели Мэгги из временного оцепенения. Она поняла, что кричит не Салли; голоса доносились снаружи кареты. Мэгги оттолкнулась от подруги и подобрала свои юбки, чтобы освободить место в углу, где Салли могла бы занять более удобное положение.

– Ты не пострадала? – спросила Мэгги.

– Надеюсь, отделалась только несколькими синяками, – сказала Салли, поморщившись. – А ты?

– Я в порядке. – Мэгги помолчала немного, прислушиваясь к звукам снаружи кареты. – Как ты думаешь, нам придут на помощь? – Она посмотрела на дверцу кареты, которая находилась теперь вверху под наклоном в трех футах от них. С одной стороны через окошко видно было небо и верх изгороди, а с другой – густой кустарник, на который накренилась карета. – Дверцы открываются наружу. Я должна опереться на что-то и толкнуть ту, что выше. Думаю, мы сможем выбраться через нее…

Теперь голоса были слышны ближе, и пока Мэгги решала, как развернуться, чтобы освободить место для кринолина, дверца кареты открылась, и на фоне голубого неба в прямоугольнике появилось лицо незнакомого мужчины. На голове его красовался лавровый венок, и это выглядело так странно, что Мэгги уставилась на незнакомца, не в силах вымолвить ни слова.

– Добрый день! – сказал он. – Что у вас здесь?

– Как там, Питер? – донесся нетерпеливый женский голос.

– Я тоже хочу посмотреть! – заявил другой. Питер повернулся, чтобы ответить женщинам, которых Мэгги не могла видеть.

– Вы ужасно эгоистичные особы. Вы были бы рады, если бы здесь оказалась целая орава сирот, растерзанных на куски, не так ли?