Ложная память - Дин Кунц

— Я был здесь, когда ваш брат остался у нас в прошлый раз, — сказал Уолли Кларк, наклонившись на стуле, чтобы приласкать Валета. — Я не ожидал, что он возвратится сюда. Рассчитывал, что этого не произойдет. Он добрый мальчик.

— Спасибо.

— Он часто приходил сюда поиграть со мною в триктрак. Не волнуйтесь, мистер Родс. Ваш брат — глубокий человек, у него правильные задатки. На сей раз он скоро вылетит отсюда и останется на верном пути.

Ночь снаружи была прохладной и сырой, хотя и не неприятной. Плотные тучи распушились и поредели, временами то показывая серебряную луну, безмятежно скользящую по небесному озеру, то быстро пряча ее снова.

На площади для стоянки автомобилей осталось много мелких лужиц, и Валет натягивал поводок, стараясь пробежаться по каждой из них.

Подойдя к своему фургону, Дасти оглянулся на здание клиники, так похожее на старинный усадебный дом. С королевскими пальмами, которые негромко напевали колыбельные под аккомпанемент сонного бриза, с бугенвиллеями, оплетшими колонны лоджий и нависшими изящными фестончатыми балдахинами в аркаде, это здание вполне могло быть жилищем Морфея, греческого бога сновидений.

И все же Дасти никак не мог избавиться от назойливого подозрения, что за этой картинной видимостью скрывалась какая-то другая, более темная действительность, что это было местом, где вершилась суета какой-то непрерывной деятельности, торопливо строились тайные планы, что здесь находилось гнездо, улей, в котором трудился кошмарный рой, стремившийся к неведомой отвратительной цели.

Том Вонг, доктор Донклин, Жасмина Эрнандес, Уолли Кларк, да и весь персонал «Новой жизни», казалось, был энергичным, высокопрофессиональным, компетентным и сострадательным. Ничто в их поступках или поведении не давало Дасти ни малейшего основания для того, чтобы подвергать сомнению их намерения.

Возможно, его обеспокоило, что все они были слишком совершенными для того, чтобы быть настоящими. Не исключено, что если бы хоть один из служащих «Новой жизни» туго соображал, был медлительным, неряшливым, грубым или рассеянным, то у Дасти не появилось бы этого непонятного, впервые возникшего недоверия к клинике.

Конечно, необычная компетентность, обязательность и дружелюбие персонала означали только то, что «Новая жизнь» хорошо управлялась. Очевидно, глава персонала имел дар подбирать и взращивать первоклассных служащих. Это счастливое обстоятельство должно было породить у Дасти чувство благодарности, а не параноидальное ощущение зловещего заговора.

И все же что-то здесь было не так. Он опасался того, что Скит не будет здесь в безопасности. Чем дольше он смотрел на клинику, тем сильнее становились его подозрения. И, к сожалению, он все еще не мог уловить причину, которая их породила.

* * *

Секатор с пружиной и длинными лезвиями и электрическая машинка для стрижки живых изгородей выглядели настолько зловеще, что Марти не могла удовлетвориться, просто выбросив их. Она будет ощущать исходящую от них опасность до тех пор, пока эти предметы не превратятся в безвредный хлам.

Большие садовые инструменты были аккуратно сложены в высоком шкафу. Вилы, грабли для листьев, лопата, мотыга. Кувалда.

Она положила машинку на бетонный пол там, куда Дасти, вернувшись домой, поставит свой фургон, и замахнулась на нее кувалдой. Под ударом тяжелого молота машинка завопила, как живое существо, но Марти рассудила, что еще не до конца испортила ее. Она подняла молот и взмахнула им еще раз, потом третий, четвертый…

Куски пластмассы от раздробленной рукоятки, несколько винтов и другие части с грохотом ударялись о стоявшие поблизости шкафы, со скрежетом отскакивали от блестящих боков «Сатурна». От каждого удара стекла в окнах гаража дребезжали, а от пола отскакивали крошки бетона.

Вся эта шрапнель больно впивалась в лицо Марти. Она понимала, что осколок может отскочить в глаз, но не смела остановиться и поискать защитные очки. Нужно было сделать еще много работы, а большая дверь гаража могла в любой момент с грохотом подняться, сообщив о прибытии Дасти.

Она бросила на пол секатор и принялась жестоко колотить его до тех пор, пока пружина не выскочила и ручки не отвалились.

Тогда вилы. Она молотила по ним до тех пор, пока деревянная ручка не разлетелась на части. Пока зубья не согнулись в бессмысленный запутанный комок.

Кувалда была не из самых тяжелых — в три фунта весом. Однако, чтобы пользоваться ею с желательным разрушительным эффектом, требовались сила и сноровка. Марти, обливаясь потом, задыхалась, во рту у нее пересохло, гортань палило огнем, но она продолжала ритмично вздымать молот над головой и тяжело швырять его вниз.

Конечно, утром ей будет плохо: каждый мускул на плечах и руках будет болеть. Но в этот момент, держа в руках молот, Марти чувствовала такое могущество, что будущая боль нисколько ее не беспокоила. Все ее существо пронизывал пьянящий поток ощущения власти; впервые за весь день она с глубоким удовлетворением почувствовала, что полностью владеет собой. Каждый твердый глухой удар молота будоражил ее; тяжелая отдача, проникавшая из длинной рукояти в ее руки, распространявшаяся в плечи и шею, приносила ей наслаждение, которое можно было сравнить разве что с эротическим. Каждый раз, поднимая молот, она заглатывала воздух, с хеканьем выталкивала его из себя, опуская вниз, и издавала бессвязный негромкий крик радости всякий раз, когда что-то изгибалось или дробилось под тяжестью железного обуха…

…пока внезапно не услышала себя и не осознала, что сейчас должна казаться скорее животным, нежели человеком.

Марти, задыхаясь, отвернулась от разбитых инструментов. Она все еще держала кувалду в руках. Вдруг на глаза ей попалось собственное отражение в боковом окне «Сатурна». Ее плечи были ссутулены, голова вытянута вперед на изогнутой под невероятным углом шее. Так, наверно, должен был выглядеть осужденный убийца, с надеждой ожидавший отмены смертного приговора до того момента, пока петля палача не сломала ему шейные позвонки. Ее темные волосы спутались и торчали дыбом, как если бы она получила удар тока. Помешательство превратило ее лицо в рожу ведьмы, и глаза сверкали диким блеском.

Невероятно, но она вспомнила иллюстрацию из сборника рассказов, которым очень дорожила в детстве: злобный тролль под старым каменным мостом склонился над пылающим горном и, орудуя молотом и клещами, кует цепи и кандалы для своих жертв.

Что она сотворила бы с Дасти, если бы он вошел в тот момент, когда она пребывала в апофеозе своего безумного труда… или, кстати, если он войдет сейчас?

Содрогнувшись от отвращения, она отбросила молот в сторону.

Уезжая из дому, Дасти был почти уверен, что, когда настанет время собачьего обеда, они еще не вернутся. Поэтому он насыпал в специальную сумку с «молнией» две кружки сухого гранулированного корма. На сей раз это была баранина с рисом. Пересыпав корм из сумки в пластмассовую миску, он поставил ее на тротуар около фургона.