Тарзан и люди-леопарды - Эдгар Берроуз

Приискав более-менее подходящую ветвь, он устроился в развилке.

Ложе было весьма неудобным, но по крайней мере не приходилось опасаться, что он свалится, если случайно уснет. Над ним неподалеку расположилась девушка. Казалось, от нее исходит некое излучение, окутавшее его легкой дымкой, вызывая одновременно наслаждение и боль. Со своего места он не мог дотянуться до девушки, коснуться рукой, однако физически ощущал ее присутствие. Вскоре сверху послышалось ровное дыхание, и он понял, что девушка уснула. Ее сон напомнил ему сон ребенка – безмятежный, доверчивый и невинный. И тогда Старик устыдился собственных мыслей. Ну зачем она так хороша? Зачем у нее такие волосы? Зачем Бог дал ей такие губы и такие глаза? Зачем…

Усталый организм не мог дольше сопротивляться, и Старик погрузился в сон.

Проснувшись, он ощутил боль в онемевшем теле. Было уже совсем светло.

Старик поднял голову. Девушка сидела и смотрела на него. Взгляды их встретились. Девушка улыбнулась. Как много все же в нашей жизни значат всякие незначительные детали. Не улыбнись Кали-бвана именно так, жизнь этих людей сложилась бы совсем иначе.

– Доброе утро! – поздоровалась она. Старик в ответ улыбнулся.

– Неужели вы всю ночь промучились на этом суку?

– Ничего страшного, – заверил он. – Наконец-то я хоть выспался.

– Сделали для меня роскошную постель, а что же сами о себе не позаботились?

– Вам хорошо спалось? – спросил он.

– До утра ни разу не проснулась. Наверное, сказалась смертельная усталость или то, что я перестала бояться. С тех пор, как меня бросили проводники, это была первая ночь, когда я спала спокойно, без кошмаров.

– Я очень рад, – сказал он. – А теперь пора в путь. Нужно уходить отсюда и как можно скорее.

– Но куда?

– Вначале двинем на запад, пока не выберемся из владений Боболо, потом повернем на север, к реке. Если будут сложности с переправой, мы что-нибудь обязательно придумаем. Сейчас же меня больше беспокоят бететы. Племя Боболо обитает у реки, и они редко заходят далеко в джунгли, даже когда отправляются на охоту, а бететы шныряют по всему лесу. К счастью для нас, они не заходят так далеко на запад.

Старик помог девушке спуститься на землю, и они почти сразу вышли на тропу, которая, судя по всем признакам, вела на запад. Вскоре он увидел плоды, которые годились в пищу, и набрал побольше. Пара двинулась вперед медленным шагом, подкрепляясь на ходу собранными плодами. Быстро идти они не могли, так как из-за длительного недоедания находились на грани истощения. Им приходилось делать частые передышки, и тем не менее они упорно шли вперед, понукаемые необходимостью.

Вскоре они вышли к ручью. Здесь они напились и устроили привал. По пути Старик внимательно изучал тропу, ища следы пигмеев, но ничего не обнаружил и заключил, что, видимо, этой тропой бететы не пользуются.

Девушка села, привалившись спиной к стволу молодого деревца, а Старик улегся чуть поодаль, откуда мог украдкой любоваться ее профилем. После утренней улыбки он уже смотрел на девушку другими глазами, глазами, с которых окончательно спала пелена мужского эгоизма и вожделения. И теперь под блистательной оболочкой красоты физической он увидел в девушке красоту духовную, и вторая затмевала собой первую. Лишь сейчас сумел он оценить по достоинству целеустремленность и отвагу девушки, бросившейся навстречу неизведанным опасностям этого жестокого мира.

Но ради чего? Или кого?

Вопрос этот мгновенно отрезвил Старика. Ради кого? Ну, разумеется, ради какого-то Джерри Джерома, которого Старик ни разу в глаза не видел. Он только и знал о нем, что его имя. Но все равно Старик ненавидел этого парня со всем пылом человека, ослепленного ревностью. Он порывисто сел.

– Вы замужем? – резко спросил он. Девушка бросила на него удивленный взгляд.

– Нет, не замужем.

– Тогда помолвлены?

– Вы не находите, что вопросы ваши несколько бестактны? – произнесла девушка холодным тоном, каким разговаривала с ним в день их знакомства.

Но почему, собственно, он не имеет права на бестактные вопросы? Разве не спас он ей жизнь? Разве она не обязана ему всем?

Но в тот же миг он осознал, что допустил грубость.

– Простите, – сказал он.

Скрестив руки на коленях, он уткнулся в них подбородком и уставился себе под ноги. Девушка глядела на него пристальным оценивающим взглядом спокойных серых глаз. Впервые за все время их знакомства она наконец-то толком разглядела его лицо.

Заросшее неряшливой бородой лицо имело правильные волевые черты. Девушка вдруг увидела, что, несмотря на грязь и изможденный вид – следствие лишений и невзгод, человек этот красив и не так стар, как ей казалось, лет тридцати, не более.

– Кстати, – сказала она вдруг, – а ведь я даже не знаю вашего имени.

Помолчав, он наконец отозвался:

– Малыш зовет меня Стариком.

– Разве это имя? – возразила она. – И потом вы совсем не старый.

– Благодарю за комплимент, – сказал он, – но если определять возраст человека его самоощущением, то старее меня нет никого на свете.

– Просто вы устали, – сочувственно сказала она. Ее голос чем-то напомнил ему материнскую ласку.

– Вы так много перенесли, и все из-за меня. Старику показалось, что она пытается загладить резкость своего недавнего ответа.

– Мне кажется, вам следует как можно лучше отдохнуть, прежде чем идти дальше.

– Пустяки, – сказал он, – а вот вам и в самом деле не мешало бы еще отдохнуть. Только не здесь. Как бы мы ни устали, нужно выбираться с земли бететов.

Он с усилием встал и протянул ей руку. Затем, несмотря на ее возражения, перенес девушку через ручей, и там они вышли на широкую тропу, по которой смогли идти рядом.

Через несколько шагов он остановился и вырезал две палки.

– Чтобы смогли ковылять дальше, – пояснил он с улыбкой. – Видите, вот мы и постарели.

Однако себе он взял палку увесистую, сучковатую, походящую скорее на дубину, чем на посох.

И они снова побрели плечом к плечу.

Всякий раз, когда девушка невзначай касалась его, он вздрагивал всем телом, но тут же вспоминал про Джерри Джерома и брал себя в руки.

Некоторое время они шли в молчании, думая каждый о своем. Первой нарушила тишину девушка.

– Старик – это не имя, – сказала она. – Не могу же я вас так называть. Это нелепо.

– Мое настоящее имя ничуть не лучше, – заверил он. – Мне дали имя в честь деда, а у дедушек имена бывают довольно чудные.

– Точно, – подхватила она. – И все-таки имена у них старые, добрые, солидные. Моего дедушку звали Абнер.