Анти-Суворов. «Ледокол» опровергнут! - Сергей Жевалов

Так и хочется спросить словами заламаншского «историка»: «Тут самое время задать вопросы: а кому нужны 100 тысяч пилотов в армии США? И зачем?».

На странице 447 автор сообщает о том, что в Красной армии к началу Второй мировой войны было 96 стрелковых дивизий: «К концу 1937 года добрая половина стрелковых дивизий была переведена из территориальных в кадровые, а к концу 1938 года все дивизии стали кадровыми. И получилось, что в начале августа 1939 года Красная армия имела 96 стрелковых и одну мотострелковую дивизию. Все они были не территориальными, а кадровыми. 96 кадровых стрелковых дивизий – это больше, чем в самый пик Гражданской войны, когда режим боролся за свое существование».

Все познается в сравнении. Создание кадровых дивизий в Советском Союзе было ответом на приготовления Германии к войне. С 18 августа 1939 года, сообщает Б. Мюллер-Гиллебранд, началось усиленное осуществление предмобилизационных мероприятий309. На 10 сентября 1939 года в германской армии было 106 дивизий, включая 7 танковых310.

Причем если в советских стрелковых дивизиях было по 14 438 солдат и офицеров311, то в германской пехотной дивизии было по 17 734 солдат и офицеров312 (мистер Резун сообщает, что «каждая немецкая пехотная дивизия – это 16 859 человек…»313). Поэтому количество военнослужащих в германской армии к 1 сентября 1939 года было больше, чем в Красной армии.

На 449-й странице «просто любитель военной истории»314 сообщает: «Но в июне 1940 года Гитлер пошел во Францию…»

О.А. Ржешевский опровергает мистера Резуна и сообщает, что Германия начала наступление против Франции в мае 1940 года: «9 мая 1940 года началось наступление вермахта на Западном фронте, которое по своей силе, размаху, оперативному искусству и достигнутым результатам, без преувеличения, поразило мир. 22 июня, через 44 дня, Франция капитулировала. Вместе с ней под пятой вермахта оказались Норвегия, Дания, Бельгия, Голландия, Люксембург. Британский экспедиционный корпус, бросив тяжелое вооружение, едва успел с помощью своего флота переправиться из района Дюнкерка через Ла-Манш и укрыться на Британских островах»315.

На странице 453 английский мистер в двадцать третий раз гвоздит по головам читателей, вбивая свою параноидальную идею о том, что якобы 19 августа 1939 года И. В. Сталин принял решение напасть на бедную, беззащитную Германию: «19 августа 1939 года Европа еще жила мирной жизнью, а Сталин уже принял решение и запустил машину мобилизации в НЕОБРАТИМОЕ движение, которое в любом случае и при любом международном раскладе делало Вторую мировую войну полностью неизбежной».

А в предыдущей главе, на 446-й странице он себя опровергает и пишет, что это решение было принято 7 декабря 1940 года: «Гитлер принял окончательное решение напасть на Сталина 18 декабря 1940 года. Но германская промышленность не перешла на режим военного времени, и летчиков в Германии готовили по вполне нормальным программам. Сталин принял окончательное решение напасть на Германию раньше. Перевод авиационного инкубатора на военный режим 7 декабря 1940 года – тому доказательство».

На странице 454 английский мистер утверждает, что нападение Англии и Франции на Германию 3 сентября 1939 года было для Гитлера неожиданным: «Без меня доказано, что в 1939 году Гитлер не имел намерения начинать европейскую, тем более мировую войну. Без меня доказано, что промышленность Германии в 1939 году работала в режиме мирного времени, что не было намерений и планов переводить ее на режим военного времени. Доказано и то, что 3 сентября 1939 года Гитлер был потрясен, узнав, что Британия и Франция объявили ему войну. Гитлер такого оборота событий не предусматривал».

Гитлер предусматривал такой оборот событий и ожидал, что Англия и Франция объявят войну Германии, в случае если последняя нападет на Польшу. Английского «исследователя» опровергает Уинстон Черчилль: «Попытки западных держав создать оборонительный союз против Германии сопровождались не меньшими усилиями другой стороны. Переговоры между Риббентропом и Чиано в Комо в начале мая официально и публично увенчались так называемым „Стальным пактом“, подписанным двумя министрами иностранных дел в Берлине 22 мая (1939 года. – С. Ж.). Это было вызывающим ответом на хрупкую сеть английских гарантий в Восточной Европе. 23 мая, на следующий день после подписания „Стального пакта“, Гитлер ускорил совещание с высшим командным составом вооруженных сил. В секретных протоколах этого совещания говорится:

„Польша всегда была на стороне наших врагов. Несмотря на договоры о дружбе, Польша всегда втайне намеревалась воспользоваться любым случаем, чтобы повредить нам. Предмет спора вовсе не Данциг. Речь идет о расширении нашего жизненного пространства на востоке и об обеспечении нашего продовольственного снабжения. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы пощадить Польшу. Нам осталось одно решение: напасть на Польшу при первой удобной возможности. Мы не можем ожидать повторения чешского дела. Будет война. Наша задача – изолировать Польшу. Успех изоляции будет решать дело.

Не исключена возможность, что германо-польский конфликт приведет к войне на западе. В таком случае придется сражаться в первую очередь против Англии и Франции. Если бы существовал союз Франции, Англии и России против Германии, Италии и Японии, я был бы вынужден нанести Англии и Франции несколько сокрушительных ударов. Я сомневаюсь в возможности мирного урегулирования с Англией. Мы должны подготовиться к конфликту. Англия видит в нашем развитии основу гегемонии, которая ее ослабит. Поэтому Англия – наш враг, и конфликт с Англией будет борьбой не на жизнь, а на смерть.

Англия знает, что проигрыш войны будет означать конец ее мировой мощи. Англия – движущая сила сопротивления Германии. Если удастся успешно занять и удержать Бельгию и Голландию, и если Франции будет также нанесено поражение, то будут обеспечены основные условия для успешной войны против Англии“»316.

В этой главе мистер Резун на 457-й странице пишет: «Кроме того, формировались танковые дивизии. Только за год, с июня

1940 по июнь 1941 года, была сформирована 61 новая танковая дивизия. Танковые дивизии имели свою собственную систему номеров от 1 до 69. Наличие пропусков указывало на то, что процесс формирования дивизий продолжается».

Далее на той же странице он сообщает: «Советская танковая дивизия 1941 года – 375 легких, средних и тяжелых танков.

…Германские моторизованные дивизии 1941 года танков в своем составе не имели. А советская моторизованная дивизия 1941 года – 275 танков.

Единственная германская кавалерийская дивизия танков не имела, советские кавалерийские дивизии имели по 64 танка каждая.

Германские пехотные дивизии танков не имели, стандартные советские стрелковые дивизии имели по 16 танков. Некоторые советские стрелковые дивизии имели по 60–70 танков. Например, 4-я стрелковая имени Германского пролетариата дивизия вступила в войну, имея 64 танка (Генерал-лейтенант И. П. Рослый. Последний привал в Берлине. С. 32)».