Любовь и страхи Марии - Анна Демидова

– Врешь, хотела!.. Я же знаю, это ты на меня настучала! Пойдем-ка со мной…

Он больно схватил Марию за руку и потащил к своей машине. Мария сопротивлялась, но он все сильнее сжимал ее руку.

– Что вы делаете? Куда вы меня тащите? Отпустите! Отпустите, я говорю! Мне больно! Как вы смеете?

– Ничего, сучка, я с тобой поквитаюсь! – сквозь зубы прошипел Соколов.

Лицо его было страшным. Таким она его еще не видела. В лесу она успела уехать прежде, чем Соколов поднялся из канавы и бросал вслед ее уезжающей машине угрозы.

– Помогите! Помогите! – громко закричала Мария.

– Можешь орать сколько хочешь… Никто тебе здесь не поможет! – Он говорил тихо, но жестко. Мария задрожала еще больше.

«Боже мой! Что мне сейчас делать! Он убьет меня прямо рядом с домом. Здесь совсем близко, но я не смогу добежать». – Мария была в отчаянии, и сил бороться с убийцей у нее не было…

* * *

Выйдя на стоянку, Соколов нажал на брелок своего ключа, и его машина приветственно мигнула. Соколов открыл багажник и подтолкнул к нему Марию.

– Смотри!

Мария испуганно заглянула в багажник.

– Вот сюда я тебя сейчас затолкаю, сучка.

– Вы? Меня?..

– Ну а кого же? Кроме тебя, мне никого сегодня заталкивать сюда не хочется… Затолкаю и куда-то повезу.

– Предупреждаю – я буду кричать. Нет, я орать буду! Громко.

– Ну вот ты сейчас кричала – кто-нибудь услышал? – усмехнулся Соколов, а про себя подумал: «Ну и дура эта Мария. Идиотка! Сразу же было видно. В лесу деньги совала. Полная дура. Таких еще поискать надо. А строит из себя героиню!»

Мария растерянно молчала. Никого вокруг не было. Время позднее. До дома все же довольно далеко. Там никто не может услышать криков из рощи. Судорожно сжав сумку, она почувствовала пистолет, но достать его было невозможно: Соколов крепко держал ее и отпускать не собирался.

– Ну что ты будешь делать? Думай! – потребовал Соколов.

Он смотрел на нее, усмехаясь, а ей ничего не могло прийти в голову.

– Извините, я не могу думать в таком состоянии, – оправдывалась Мария, понимая, как это глупо выглядело.

– Очень плохо… Смотри… Вот это – задние огни. Здесь поворотники, габаритные огни, тормоза, задний ход, отражатели. Вся эта херня легко выбивается наружу, ибо это пластмасса… Когда ты выбила ее, в этом месте остается дырка… В эту дырку высовываешь руку и машешь ею тем водителям, которые едут сзади, поняла? Но так, чтобы твою руку не увидели в зеркало заднего вида.

– Не понимаю… – Мария серьезно посмотрела на Соколова. – Вы хотите меня сюда затолкать и сами же рассказываете мне, как спастись?

– Ну это уже мои проблемы… Теперь смотри.

Он взял ее руку и легонько, но больно выкрутил.

– Ой! Что вы делаете? Больно!

– Спокойно… Это локоть. Локоть – это самая сильная точка твоего тела. Это из тайквондо. Если ты находишься достаточно близко, чтобы применить локоть, делай это!

– Поняла! Локоть! Буду делать! – закричала Мария, но в действительности она не понимала, что с ней происходит. Соколов выглядел спокойным. Он теперь ее персональный тренер по тайквондо?

– Идем дальше. Доставай кошелек, – продолжал инструктировать Марию Соколов.

– Зачем?

– А ты не поняла?.. Мне нужны деньги! – рявкнул Соколов.

Мария, не осознавая, что делает, открыла сумочку, но в ней трудно было что-то найти: пудра, телефон, блокнот, губная помада. Мария привычно копалась в сумочке, ей уже не было страшно, все это напоминало игру. Она чувствовала себя актрисой на съемках остросюжетного фильма. Соколов не доигрывал роль злодея. Что-то в его внешнем облике противоречило этому образу. Взгляд его был насмешлив. Мария смотрела на «злодея» растерянно и исполняла свою роль, как послушная ученица, которой все это как будто приходилось репетировать неоднократно. Впрочем, за две недели можно вполне привыкнуть к быстрой смене событий и постоянной опасности. Соколов наблюдал за ней, потом ему, видимо, надоела эта возня, и он больно схватил Марию сзади.

– Ой, что вы делаете! – вскрикнула Мария.

– Гони кошелек! Долго ищешь.

– Я же как раз за ним лезу, а вы мне не даете! – выкрикнула Мария возмущенно.

Соколов отреагировал на ее слова и сразу же ослабил хватку. Мария снова заглянула в сумочку, кошелек нашелся в закрытом на молнию отделении – вот почему она его сразу не заметила. Мария порой забывала о существовании скрытого кармана в своей сумочке.

Она судорожно достала кошелек и протянула его Соколову.

Однако Соколов поступил как обычно: он просто проигнорировал ее действия. Кошелек так и остался в руках у Марии. Мария почувствовала, что железная хватка перестала сдерживать ее. Это уже были объятия. Соколов поглаживал нежно ее грудь. Она попыталась вырваться, но мужчина прижал ее к себе крепче.

– В чем дело? Вы, кажется, забыли, что вам нужно!

– Нет, уверяю тебя… Я не забыл, что мне нужно… Тебе приятно?

– При чем здесь это? – удивленно спросила Мария, еще раз попытавшись вырваться из объятий Соколова, – и эта попытка не увенчалась успехом. Он только сильнее притягивал ее к себе и шептал в ухо:

– Нет, ты скажи… Знаешь, ты мне очень нравишься… И вообще… Я чувствую, как ты трепещешь.

– Оставьте меня в покое! – Ее охватило отчаяние: убежать ей не удалось, теперь этому типу захотелось не только ее денег. Она услышала его шепот:

– В природе каждой бабы – трепетать от страха… А в природе примата – устрашать… Помнишь, что дружок твой говорил?

Мария вдруг заплакала от отчаяния: и что же ей так везет на домогательства в последнее время? Витек, Гринфельд, Соколов – все как с цепи сорвались, кругом одни приматы! Ее возмущало свое собственное бессилие, но противостоять Соколову она не могла.

Соколов, услышав плач, отпустил Марию, обошел ее и забрал из ее рук кошелек.

– Смотри… Если грабитель требует у тебя кошелек, не давай его ему в руки… Достала – и отшвырни подальше, в другую сторону…

Мария не понимала, что происходит. Она перестала плакать и спросила у Соколова растерянно:

– Зачем?

– Всегда есть шанс, что, в отличие от меня, он заинтересуется кошельком больше, чем тобой. Он бросится за кошельком, а ты в это время рванешь в другую сторону, – говорил он уверенно и смотрел на Марию совсем не озлобленно.

Выглядел Соколов плохо: небритый, уставший. Он, казалось, вышел из роли злодея и теперь стал наставником Марии. В роще было тихо. Мария взглянула на свой дом: почти все окна светились, еще было не так поздно.

Соколов вернул ей кошелек.