Императорский отбор - Сергей Чехин

«Братан, соберись. Если не хочешь отдавать тушку, то хотя бы сам не тупи».

«Заткнись».

«Все, молчу. Главное — достань этого ублюдка».

Трофим на негнущихся ногах прошел мимо расступившихся людей, как через минное поле. Минное поле, сплошь усеянное огромными мохнатыми тарантулами. И со снайперами за каждым окрестным деревом — примерно так ощущал себя задохлик среди скопления зрителей. И я вообще не представлял, как он собирался драться с одеревеневшими конечностями и сумбуром в мыслях.

Гессен же, наоборот, ловил каждый взгляд и наслаждался каждым вздохом. А придворные дамы вздыхали очень часто, рассматривая из-за вуалей и вееров тугие жгуты изрезанных шрамами мышц. Несмотря на юный возраст, немец успел получить немало боевых отметин, а долгие походы, лишения и битвы превратили его плоть в гранит.

Офицер прекрасно понимал, что у соперника нет ни шанса, и уже праздновал победу, задирая нос и хвастаясь молниеносными выпадами и пируэтами. К гадалке не ходи — нас ждали очень долгие и столь же мучительные минуты, во время которых враг постарается по полной унизить выскочку и заодно развлечь прелестниц жестоким зрелищем.

— Вот и вы, сударь, — Герман положил клинок на плечо и вскинул подбородок. — А я уж думал, не отважитесь прийти.

Трофим дрожащей рукой положил сюртук на лавочку и подошел к стойке, стараясь не озираться по сторонам и не вздрагивать от каждого шепота. Теперь все переключили внимание на нас и принялась в полголоса обсуждать шансы на победу. По законам хорошей схватки следовало ответить белобрысому едкой колкостью и настроить почтенную публику на нужный лад, однако спутник вряд ли слышал что-либо, кроме стука в ушах.

«Не стой столбом! — прорычал, видя, как шарик на конце рапиры мелко трясется. — Скажи ему что-нибудь… Например — прошу простить за опоздание, просто я заглянул по дороге к вашей муттер… Хотя нет, это уже перебор. Лучше так — прошу простить за опоздание, путь мне преградило нечто огромное и скверно пахнущее. Когда же удалось обойти зловонную кучу, выяснилось, что это было ваше самомнение. Блин, слишком длинно. Давай иначе: прошу простить за опоздание, я случайно наступил на ваше раздутое и скользкое эго».

— П-прошу простить за опоздание, — промямлил парень и напрочь забыл о продолжении.

— Что же, — Герман в удивлении вскинул бровь, не понимая, почему прежде острый на язык соперник внезапно отупел и набрал воды в рот. — Прощаю.

После чего повернулся к принцессе и низко поклонился:

— Ваше высочество, хочу посвятить грядущую победу вам. И прошу быть секундантом и судьей. Но перед тем позвольте огласить условия нашего спора. Коль вы проявили е нему столь пристальный интерес, то должны знать, что мы решили скрестить клинки не ради забавы и веселья.

В алых глазах вспыхнули алчные огоньки: если у конфликта есть понятная предыстория и внятная мотивация, это делает его куда более интересным и эмпатичным.

— Как вы наверняка заметили, Трофим Александрович тесно сдружился со своей горничной… — ублюдок выждал паузу, чтобы сплетницы успели пустить первые слухи. — Но так уж получилось, что ее перевели на работу в мой дом. И господин Титов бросил мне вызов, чтобы вернуть дражайшую подругу. Я прекрасно понимаю, что ваше сиятельство мне не соперник, поэтому условия отличаются от обычного поединка. Я прошу ее высочество отмерить десять минут — если по истечению этого срока Трофим заденет меня хотя бы раз, я пойду на уступки и верну служанку. Если же нет, она останется со мной и будет исполнят свой долг в соответствии с принятыми правилами и обычаями.

Ох, как витиевато загнул обычную угрозу надругаться над рыженькой. Так загнул, что захотелось расквасить наглую физиономию и навсегда стереть с нее надменную змеиную ухмылку. Жаль, что только мне — владелец тела все так же стоял как вкопанный и вжимал голову в плечи.

Анне меж тем передали часы на золотой цепочке. Цесаревна большим пальцем откинула крышку, после чего сняла шаль и бросила на землю с вытянутой руки. И не успела ткань замереть, как Герман быстрее ветра бросился на меня. Бой начался.

* * *

Предупреждаю заранее, что проды будут выходить реже — я работаю над рассказом для конкурса;3

И если бы это был реальный бой, то на этом самом моменте он бы и закончился. Трофим из-за ступора не успел отреагировать, и шарик вонзился в солнечное сплетение — да с такой силой, что клинок согнулся дугой. Хорошо, что я в своих чертогах разума ничего не чувствовал, ибо прилетело капитально. Парень упал на колено, согнулся в три погибели и принялся хватать ртом воздух, как рыба на песке.

Герман, похоже, и сам не ожидал такого исхода и на миг остановился, не зная, как быть дальше. Ведь по условиям спора надо не поразить противника, а выстоять отведенное время. А значит, особо напрягаться смысла нет — часики тикают, и можно спокойно поразвлечь публику.

Зрители меж тем сами малость стушевались от столь позорного пропуска в первые же мгновения. Дамы из числа людей охнули и принялись перешептываться с удвоенной силой, вампиры же хранили привычную невозмутимость и стояли, точно восковые статуи — все, за двумя важными исключениями. Анна в недоумении изогнула бровь, а Карина широко распахнула глаза, осознав, какой итог ее ждет с такими-то успехами.

Альберт нахмурился и пошевелил усами — этикет не позволял ему орать и командовать, подобно тренеру на боксерском поединке. Поэтому я взял на себя столь важную роль внутреннего наставника:

«Вставай, мать твою! Собери яйца в кулак и дерись! Или передай мне управление!».

Гессен меж тем вернулся на исходную, развел руки в стороны и театрально поклонился. Ибо понимал, что в полноценной дуэли уже выиграл, а все остальное — лишь красочное шоу. Это понимали и придворные, и леди не преминули наградить щеголя звонкими аплодисментами.

— Господин Титов, позвать вам лекаря? — с издевкой спросил немец. — Вижу, вы совсем не готовы к бою. Может, не стоит мучиться? Даю слово офицера, что буду обращаться с вашей подругой нежно и галантно.

Меня аж затрясло — после таких слов я бы, наверное, восстал из мертвых, лишь бы сломать ублюдку рожу. Однако Трофим даже не пошевелился — еще бы, у него не было и сотой доли той мотивации, что рвала в клочья мою душу. Зато страха и боли накопилось за глаза, а превозмогать их его попросту не научили.

«Вставай, кому сказал! Ладно, на горничную тебе плевать, но хоть за свой род поборись!».

И только боязнь бесчестья и наказания от деда заставила юнца действовать. Он выпрямился, охая и держась за живот так, будто туда пальнули из дробовика. В фильмах так выглядят герои в самом конце драки, когда живого места не осталось и половину крови потеряли, а этот овощ не проронил пока ни капли.

— Вы готовы, сударь? — Гессен без особого удовольствия вынырнул из-под лучей всеобщей славы и лениво поднял клинок. — В принципе, можете еще подождать. Я-то никуда не спешу.