Осыпь меня золотом - Марина Серова

– Вполне, – согласилась я. – Через двадцать минут встречаемся.

На этом мы и порешили с Челышевым. И в душе я очень обрадовалась, что все складывалось так удачно. По идее, Валерия вообще могло не быть в городе. Или он мог быть занят настолько, что встреча наша состоялась бы только спустя несколько дней, чего я не могла себе позволить. Время сейчас было дорого.

Позвонив на сотовый Ильичеву и убедившись, что у того все в порядке, я сообщила, что постараюсь не задерживаться долго, и поехала в центр города. Кафе, находившееся недалеко от тарасовского цирка и славившееся своими кондитерскими изделиями, всегда свежими и вкусными, не имело названия, но было известно практически всем.

Когда я вошла в него, Валерий уже стоял в очереди в кассу. Я кивнула ему и подошла.

– Ты пока иди столик займи, – проговорил Челышев. – А я все возьму на двоих. Или не доверяешь моему вкусу?

– Не вопрос, – покачала я головой и отправилась за столик.

Через пару минут мы с Челышевым уже пили крепкий, только что сваренный кофе и заедали сладостями: я – фисташковым мороженым, а он – пирожным со взбитыми сливками.

– Знаю, что ты к мороженому имеешь слабость, – подмигнул мне майор.

– Приятно слышать, что ты так внимателен к моим предпочтениям, – улыбнулась я в ответ. – А теперь постарайся столь же внимательно выслушать мой рассказ.

– Давай! – кивнул Челышев, и я начала.

Я тезисно изложила ему всю историю, начавшуюся несколько дней назад с того, как Владимир Ильичев нанял меня своим телохранителем. Потом прошлась по всем участникам и добралась до рассказа об уральских событиях. Единственное, о чем я умолчала, так это об убийстве Полежаева. Несмотря на то что погиб он от руки Бабурина, а не Куропаткина, и формально Николаю Ивановичу и Темниковой ничего не грозило, сейчас это преступление не было главным на повестке дня. Сейчас следовало разобраться с Разлоговым.

Челышев слушал меня внимательно, никак не выдавая своих эмоций, но было видно, что он размышляет. Когда я закончила говорить, Челышев продолжал хранить молчание, перейдя ко второй порции кофе.

– Что скажешь? – первой нарушила я паузу.

Челышев неопределенно покрутил в воздухе пальцами.

– Тебя что-то смущает? – продолжала допытываться я.

– Самая малость. Прежде всего то, где искать твоего Разлогова, – усмехнулся Челышев. – И это вопрос не по моей части. Этим уместнее заниматься все же милиции.

– Я понимаю, но уж больно дело серьезное, – сказала я.

– А если серьезно, Женя, то обрати внимание вот на что, – сдвинув брови, сказал майор. – Ты уверена, что в этот концерн вложены все деньги?

– В смысле? – не поняла я.

– Объясняю, – качнул головой Валерий. – Бандитский общак – сумма огромная. К тому же утерян он был бандитами лет пятнадцать назад, так?

– Ну… – согласилась я, еще не совсем понимая, к чему клонит майор.

– За это время деньги менялись и обесценивались много раз. Стал бы такой ушлый человек, как Полежаев, хранить их бумажках?

Я задумалась.

– Ну, может, и не стал бы. Но что это меняет?

– Та часть, что он вложил в автоконцерн, наверняка не покроет всю сумму общака, – уверенно произнес Валерий. – И потом, если мне не изменяет память, концерн «Эвита» открылся лет пять назад, так?

– Ты хочешь сказать, что у Полежаева оставались еще деньги? – посмотрела я Челышеву в глаза.

– Наверняка! – сказал тот. – И наверняка о том же не может не знать – или хотя бы догадываться – твой Куропаткин, а также Разлогов. И скорее всего, именно до этих денег он и добирается.

– То есть у Полежаева должен был остаться какой-то счет, так? – продолжала я смотреть на майора. – Валера, да не улыбайся ты так! Я же телохранитель, а не экономист! – не выдержала я.

– Ну, я тоже не экономист, – пожал плечами Челышев. – Но думаю, что-то он оставил. Счет ли, или что другое – не знаю.

– Так-так… – проговорила я. – А вот Куропаткин может знать.

– Вполне, – согласился Челышев. – А Разлогов, по всей видимости, нет. Иначе он давно бы нашел способ подобраться к этим деньгам в одиночку. Или они у самого Куропаткина, а он просто пудрит тебе мозги. И если это так, либо он знает, где их искать, то тогда можно попытаться использовать его как живца, чтобы выйти на Разлогова. Но это только после того, как Куропаткин даст свое согласие на помощь в операции. Ты уверена, что он согласится?

– Не уверена, – призналась я. – Но что поговорить с ним повторно необходимо, это точно.

– Ну вот и поговори, – сказал Валерий, посмотрев на часы. – Когда что-то появится конкретное, можешь звонить – обсудим. А пока извини, мне вмешиваться рано.

– Хорошо, Валера, я поняла, – кивнула я. – Спасибо, я тебе позвоню.

– Давай! – Челышев махнул мне рукой и поднялся.

Я допила свой кофе и тоже засобиралась. Предстояло вернуться к Куропаткину и продолжить с ним беседу. Да еще провести ее так, чтобы он проникся моими аргументами. Сейчас это сделать было сложнее, чем час назад. Единственное, на что я надеялась, – Куропаткин упоминал, будто у него есть кое-какие соображения, касающиеся дальнейших планов. Можно попытаться убедить его соединить их с моими и на этой основе выстроить совместный план.

И вообще я не привыкла пасовать перед трудностями, поэтому спокойно направилась в Ягодную Поляну. По дороге я все время мысленно возвращалась к утреннему разговору с Куропаткиным и все больше приходила к выводу, что он знает про заначенную Полежаевым часть денег. Поэтому он и замешкался, когда я спросила его насчет того, все ли бандитские деньги Полежаев вложил в общак. И это же подтверждало его собственные слова насчет Разлогова, что тот не удовлетворился бы парой тысяч. Разлогов тоже уверен, что бандитский общак существует.

Подъехав к дому Куропаткина, я подошла к воротам и обнаружила, что они заперты. Собственно, после смерти кавказцев Куропаткина это стало его правилом. Охранника во дворе не было видно, и я подумала, что он находится в доме вместе с Куропаткиным, и даже отметила, что это не очень-то хорошо. Лучше бы ему на всякий случай находиться где-нибудь на подступах к двери.

Позвонив, я стала ждать ответа, но никто не спешил открывать мне. Удивившись, поскольку была уверена, что Куропаткин не собирался никуда уезжать, я повторила попытку дозвониться. Потом достала сотовый телефон и набрала номер Куропаткина. То, что никто не ответил, хотя сигнал проходил, мне совсем не понравилось.

И тут я обратила внимание на то, что шторы в окне плотно задернуты, хотя я совершенно точно помнила, что, когда мы сидели с Николаем Ивановичем в кухне, они были приоткрыты. И он периодически поглядывал в окно, посматривая то на охранника, то на ворота.

Поняв, что пора действовать решительнее, я огляделась и вплотную приблизилась к воротам, крепко ухватившись за довольно широкие металлические прутья. Несколько раз подтянувшись, я добралась до верха, перемахнула через ворота и мягко и практически бесшумно приземлилась вниз. Я была уверена, что не могу быть услышана.