Спящие красавицы - Оуэн Кинг

— Теперь, когда вы рассказали, мне будет не интересно, — сказал Гас. Его акцент был таким же густым, как подливка Красный глаз.[119]

— Извини. Тебе понравится. Хорошая история. Теперь, когда ты убрал литературного критика с дороги, сделай-ка мне кофе. Черный. Размера XL.[120]

Он пошел к аппарату и наполнил большую чашку. Кофе было черным, все так: вероятно, крепче Чарльза Атласа[121] и таким же горьким, как лате, который готовила ирландская бабушка Лилы. Просто прекрасно. Гас подсунул картонную подставку под чашку, защелкнул пластиковую крышку и пододвинул чашку к ней. Но когда она протянула бумажник, он покачал головой.

— Бесплатно, шрифф.

— Да, бесплатно. — У неё было незыблемое правило, высеченное на табличке, стоящей на ее столе, гласящее: НЕТ ЖИРНЫМ КОПАМ, КРАДУЩИМ ЯБЛОКИ. Потому что как только ты начинал брать на лапу, остановиться ты уже не мог… и всегда следовало кви про кво.

Она положила пятерку на прилавок. Гас отодвинул ее назад.

— Это не за значок, шрифф. Бесплатное кофе сегодня для всех женщин. — Он посмотрел на официанток. — Не так ли?

— Да, — сказала одна из них, и подошла к Лиле. Она полезла в карман своей юбки. — И бросьте это в свой кофе, шериф Норкросс. Это не улучшит вкус, но поможет взбодриться.

Это была пачка порошка Гуди от головной боли.[122] Хотя Лила никогда им не пользовалась, она знала, что Гуди — это главный продукт Трехокружья, наряду с Рэбел Йелл[123] и покрытыми сыром драниками. Когда ты рвал обертку и высыпал содержимое, то, что ты видел, было очень похоже на кокс, который они нашли в сарае братьев Гринеров, завернутый в пластик и хранящийся в старой тракторной шине — вот почему они, и многие другие дилеры, использовали обертку Гуди, чтобы сбывать свой продукт. Он был дешевле, чем Педиа-Лекс.[124]

— Тридцать два миллиграмма кофеина, — сказала другая официантка. — Я уже выпила два сегодня. Я не буду спать, пока светлые головы что-то не решат с этой Авророй. Если решат.

4

Одно из самых больших преимуществ быть единственным офицером службы контроля за животными Дулинга — возможно, единственное преимущество — не иметь вышестоящего босса. Технически Фрэнк Джиари подчинялся мэру и городскому совету, но они почти никогда не приходили к небольшому закутку за тыльной стороной здания, в котором также располагалось историческое общество, департамент по благоустройству территорий и кабинет оценщика, и это было просто прекрасно.

Он прогулял собак, и те успокоились (этому также поспособствовала горстка Собачьих Куриных Чипсов от доктора Тима), проверил, что в мисках есть вода, и, сверившись с графиком, убедился, что Мэйси Веттермор, волонтер из старшей школы, должна была прийти ровно в шесть, чтобы снова накормить их и прогулять. Да, она была его помощницей. Фрэнк оставил ей записку о том, кому какие лекарства надо дать, затем запер контору и ушел. Ему не приходило в голову, что у Мэйси на уме могут быть более важные вещи, чем несколько бездомных животных.

Он подумал о своей дочери. Снова. Он напугал ее этим утром. Он не хотел признаваться в этом, даже самому себе, но он её напугал.

Нана. Что-то о ней мучало его. Не Аврора, точно, но что-то связанное с Авророй. Что это было?

Я перезвоню Эл, подумал он. Я сделаю это, как только вернусь домой.

Только то, что он сделал сначала, когда добрался до маленького четырехкомнатного дома, который он арендовал на Эллис-стрит, была проверка содержимого холодильника. Не так много чего там было: две чашки йогурта, заплесневелый салат, бутылочка соуса для барбекю Сладкий ребенок Рэя, и, в дополнение, овсяный стаут[125] Шахтерская дочка, высококалорийный напиток, который, как он предполагал, должен был нести здоровье — в нем ведь овес, не так ли? Как только он взял банку, его телефон зазвонил. Он посмотрел на фотографию Элейн на маленьком экране и подумал, что мог бы обойтись и без этого: он боялся гнева Элейн (немного), а его дочь боялась гнева папы (тоже немного… он надеялся). Было ли это основой их семейных отношений?

Я тут хороший парень, напомнил он себе, и принял звонок.

— Привет, Эл! Прости, что не перезвонил тебе раньше, но кое-что случилось. Довольно печальное. Я должен был усыпить кошку судьи Сильвера, а потом…

Элейн не собиралась обговаривать тему кошки судьи Сильвера; она, как всегда, все хотела разрулить здесь и сейчас. И как обычно, громкость её голоса моментально подскочила от десяти до максимума.

— Ты напугал Нану своим дерьмом! Большое спасибо тебе за это!

— Успокойся, ладно? Все, что я сделал, это сказал ей пойти порисовать ее картинки внутри дома. Из-за зеленого Мерседеса.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Фрэнк.

— Помнишь, когда она впервые разносила газеты, и сказала, что ей пришлось отпрыгнуть на газон у Недельхафта, потому что какой-то парень за рулем большого зеленого автомобиля со звездой на капоте заскочил на тротуар? Ты сказала мне, чтобы я что-нибудь предпринял. Я все уладил.

Слова вытекали все быстрее и быстрее, скоро он выплевывал бы их, если бы не взял контроль над собой. Элейн не понимала, что иногда ему приходилось кричать, чтобы быть услышанным. С ней, по крайней мере.

— Автомобиль, который сбил кошку судьи Сильвера, тоже был большой зеленой машиной со звездой впереди. Мерседес. Я был уверен, что знаю, кому он принадлежит. Когда Нана была на волосок от гибели…

— Фрэнк, она сказала, что отпрыгнула на тротуар в половине квартала ниже от происходящего!

— Может быть и так, или, может быть ближе, а она просто не хотела нас пугать. Не хотела, чтобы мы забрали ее работу разносчицей газет сразу после того, как она её получила. Просто послушай, ладно? Я все уладил. Я видел этот Мерседес по соседству много раз, но я позволял ему выйти сухим из воды. — Сколько раз он так говорил? И почему это напомнило ему песню из Холодного сердца,[126] которую Нана напевала до тех пор, пока ему не показалось, что это сведет его с ума? Он так крепко сжал банку, что практически смял ее, и если бы не остановился, то она бы просто взорвалась. — Но не в этот раз. Не после того, как он переехал Какао.