Дольче вита по-русски - Марина Серова

– Так, может, лучше избавиться от «жучка»?

– Ни в коем случае! Надо обратить это обстоятельство в свою пользу, что мы уже и начали делать.

– Ты хочешь сказать – следует убедить того, кто его поставил, что я смирилась со смертью Виктора, а потому больше не собираюсь ни до чего докапываться? – Наташа оказалась довольно сообразительной.

– Да, именно так. И одного разговора со мной для этого недостаточно. Ты можешь, к примеру, высказывать свои мысли вслух.

– Я не имею такой привычки, а вот с родителями я могу об этом поговорить. Ой, а ведь я вчера как раз рассказывала им о тебе, о схеме, на которую я возлагала такие большие надежды, – Наталья стушевалась. – Там, наверное, все слышали…

– Ничего, все еще можно исправить. Когда дедушка с бабушкой вернутся с прогулки, расскажи им о моем визите, о том, что я ничего криминального в этой бумажке не обнаружила…

– Да-да, я скажу. А что на самом деле? Ты ведь продолжишь расследование?

– Не я. Теперь этим делом займутся компетентные органы.

– Даже так?! Я знала, я чувствовала, что Виктор раскрыл чей-то преступный замысел и за это пострадал! А мне никто не хотел верить. Никто, даже Гена…

– Так, теперь – о Танееве. С этим человеком тебе надо вести себя особенно осторожно! – предупредила я ее.

Кузнецова вскинула на меня испуганные глаза:

– Неужели это он виноват в Витиной смерти? А я ему верила…

– К сожалению, он не тот человек, которому можно и нужно верить, – большего я ей сказать не могла.

– А что именно раскрыл мой муж? – поинтересовалась Кузнецова.

– Наташа, меньше знаешь – спокойнее спишь. Кстати, это касается не только тебя, но и твоих родителей, и даже Светланы.

– Поняла.

– Значит, так: дальнейшую связь отныне держим через эс-эмэски.

– Хорошо, – кивнула Наталья.

– Тук, тук, тук, – нарочито громко сказала Светлана и заглянула в гостиную.

– Заходи, – я махнула ей рукой. – Мы уже поговорили.

– Наташа, я в окно видела, что твои домой возвращаются.

– Тогда я пойду. Таня, спасибо тебе за все!

– Держись. Все у тебя будет хорошо.

Светка проводила свою соседку, а потом вернулась ко мне:

– Кофе будешь?

– Нет, спасибо, мне тоже пора.

– Ну, как знаешь, – подружка не стала меня уговаривать остаться.

Чувствовалось – она обиделась из-за того, что я не посветила ее в ход своего расследования. Ничего, со временем отойдет. Только бы Наташа ей не проговорилась! Впрочем, вдова Виктора, к счастью, оказалась далеко не глупой женщиной. Скорее всего, Кузнецова вняла моим предостережениям, поэтому отныне поведет себя правильно.

Я уже подъехала к своему дому, когда мне позвонил Владимир Сергеевич и продиктовал домашний адрес Шильдикова.

– Кстати, он не женат, – добавил Кирьянов. – А ты говорила, ребенок у него скоро родится.

– Ну и что, что не женат? Может, он в гражданском браке состоит?

– Я как-то об этом не подумал. Да, вот еще что, я тут навел справки и выяснил, что никто «Скорую помощь» в поселок Мелиораторов той ночью не вызывал.

– Я, собственно, в этом и не сомневалась.

– А я, грешным делом, на твою клиентку думал. Все-таки она психически не совсем здорова… Вдруг, думаю, она тебя в заблуждение вводит?

Я пропустила это замечание про Краснощекову мимо ушей и спросила:

– Володя, а с Щегловым ты поговорил?

– Нет, сегодня же воскресенье, он на телефонные звонки не отвечает. В понедельник я ему, конечно, дам за это по шапке, хотя, честно говоря, я парня понимаю. У него это первый выходной аж за два месяца, – Кирьянов и пожурил, и тут же оправдал своего подчиненного.

– Ладно, спасибо и на том.

Развернувшись, я поехала в Трубный район, где проживал Шура Шильдиков. Кто, если не патологоанатом, знает, чем был так уж ценен труп Краснощекова, если у кого-то возникла необходимость его выкрасть? В моей голове так и звучал голос Шуры: «С ним все по плану было – вскрыл, зашил и передал ритуальному агентству. Никаких проволочек». Его голос при этом был каким-то глухим, лишенным всяких интонаций. Если бы я не знала раньше Шильдикова, то подумала бы, что он нагло мне врет.

Я вышла из машины, накинула на голову капюшон и пошла на разведку. Во дворе пятиэтажного дома, где проживал Александр Шильдиков, стояло много машин, как отечественного, так и иностранного производства. Только вот ни одного «Рено» там не было. То ли Шура не имел привычки оставлять свое авто около дома, то ли он куда-то уехал.

– Простите, – обратилась я к старушке, выгуливавшей одновременно ребенка в коляске и мопса на поводке. – Вы случайно не знаете Шильдикова?

– Может, и знаю. Он из какой квартиры?

– Из пятьдесят третьей.

– А, этот алкаш, что ли? Шуркой его кличут, так?

– Да, – подтвердила я, – Шуркой. Скажите, он один живет или с женой?

– С какой женой? Разве нормальная баба позарится на такого никчемного мужика? Нет, один он как перст.

– Странно – говорят, что Шура женился и ребеночек у него должен вот-вот родиться, или уже родился…

– А ты сама-то кто такая? – насторожилась бабуля.

– Понимаете, мы с Шурой вместе учились, – я не уточнила, где именно. Хотя в одноклассники он мне явно не годился. А вот за однокурсника, конечно, с большой натяжкой, вполне сошел бы. – У нас планируется встреча выпускников, так вот, я звонила насчет нее Шильдикову. Мы разговорились, и он сказал, что женился и ждет прибавления в семействе. А я, по своей глупости, даже поспорила с ним на кругленькую сумму, что это невозможно. Если все так и есть, то мне придется раскошелиться. А знаете, как не хочется?

– Не переживай! Врет все твой однокашник. Нет у него ни жены, ни ребенка, – успокоила меня пожилая женщина. – Если бы он семьей обзавелся, я бы знала, потому как большую часть дня во дворе провожу. У меня здесь все на виду.

Бабуля принялась усердно качать детскую коляску.

– Понятно. Ну а машина-то хотя бы у него есть?

– Какая машина? Милая, о чем ты? – не переставала удивляться моя собеседница.

– «Рено Логан». Шильдиков сказал, что купил его недавно.

– Слушай ты его больше! Зачем ему машина, если он каждый день под градусом домой возвращается? Или почти каждый.

– Неужели? – усомнилась я.

– Конечно. Есть тут у него один приятель, так они частенько после работы в забегаловке за углом отмечаются. Тот тоже без семьи – ни забот, ни хлопот.