Неистовая волна - Андрей Орлов

— Ну, с божьей помощью, — благодарственно глянул в небо отец Силантий. — Спасибо Тебе, Отец Небесный, что мы живы…

— Уходим, уходим, братцы и сестры, — торопил Олег. — Все закончилось, входим в белую полосу…

Две лодочки, набитые людьми, благоразумно обогнули школу и поплыли вдоль улицы Ильича. Сила половодья спадала, поток уже не несся с безумной скоростью, ломая и круша. В отдельных местах вода отступала, обнажалась изувеченная земля, разрушенные здания. Деревья стояли мокрые и растрепанные, как беспризорники. Чем ближе подбирались люди к окрестностям северного моста, тем больше на дороге громоздилось мусора. Сюда его сносило из южной половины города. Валялись обломки зданий, перевернутые, искореженные машины. Из переулка выплыла лодка с людьми и вещами. В ней находились такие же смертельно усталые и подавленные люди. Олег передал управление Витьку, перевел дыхание. Вздохнула Соня, прижалась к нему плечом.

— Почему мы не взяли моего мужа? — заплакала в соседней лодке Мария Ильинична. — Где я буду его искать? Он где-то там, в воде, совсем один…

— Снова сказка про белого бычка, — глухо пробормотал Витек.

Встрепенулась худенькая Валентина. Последние минуты она была необычайно задумчива. Потом решилась.

— Валечка, я не хотела тебе так сразу говорить… — она задрожала, но взяла себя в руки. — В общем… я хочу сообщить тебе одну важную вещь… Я не была уверена, несколько раз проверялась… В общем, я беременна, — она с шумом выдохнула воздух и обреченно добавила: — Вот.

— Ты делаешь мне предложение? — изумился Валентин и провалился в задумчивость, из которой выбирался судорожными рывками, потрясенно озирая окружающих, словно впервые их увидел. — Знаешь, дорогая, — нерешительно начал он. — Я тоже хочу сообщить тебе одну важную вещь…

— Ты тоже беременный? — удивился Солохин в соседней лодке.

Расхохотались все, включая отца Силантия. И даже Мария Ильинична украдкой улыбнулась, смахнув слезу. Паренек смутился.

— Не… Это самое, Валюша… В общем, я тут подумал… Я согласен на твое предложение.

Девушка зарделась. Вздохнула Соня. И тоже задумалась о своем.

— Отлично, — обрадовался Солохин. — Кстати, молодежь, вы в курсе, что если вы не пригласите на свадьбу всех сидящих в этих лодках, это будет не свадьба, а полное свинство?

— Может, помолчишь, сын мой? — укоризненно покосился на гаишника отец Силантий. — Пусть молодые насладятся этими волнительными и откровенными минутами.

— Да они еще успеют, — отмахнулся Солохин.

Но не угомонилась еще стихия! Издыхала, но не сдавалась. Решила отчебучить напоследок. Снова надрывался ветер, гнал волну, она подбрасывала суденышки. Все сменилось в одно мгновение. Заволновались люди, испуганно заохала Алевтина. Гребцы налегли на весла. До улицы Трубной, выходящей к Северному мосту, оставалось метров четыреста. Уровень воды понизился, но то, что осталось, бурно возмущалось и сопротивлялось. Олег растерянно обернулся. Снова шли волны, одна за другой: сначала невысокие, потом все выше, выше, вплоть до девятой… Ветер засвистел, обрушился дождь…

— Белая полоса, говоришь, Олежка? — рычал Солохин, сгоняя с весел отца Силантия. — Какая-то полосатая она у нас — твоя белая полоса…

– Здесь неглубоко! – прокричал Витек, задев веслами землю. Олег вывалился из лодки, перехватив испуганный взгляд Сони. Действительно неглубоко, всего по пояс. Стоило волноваться? Ну, подумаешь, потрясет… Отчего же так тревожно? Следом высадился Валентин, оба уперлись в корму, проорав Витьку, чтобы греб во всю силу. Из соседней лодки выгружались Солохин, отец Силантий. Ольга и Алевтина, отталкивая друг дружку, лезли на банку для гребца. Подгонять лодки было нетрудно. Их вес уменьшился, весла взлетали веселее. Посудины весело разгонялись, бежали по мелководью. И все же вынудило что-то обернуться. Словно чувствовал, что дело пахнет жареным. С полуметровой волной неслись обломки бревен, доски, огрызок электрического столба с болтающимися изоляторами. Скорость этого несчастья явно превышала скорость хлипких суденышек. «Быстрее! – вопили женщины. – Быстрее!» И снова этот жалобный ужас в глазах хрупкой девушки, она смотрела на Олега, словно прощалась с ним. Да черта лысого, не бывать плохому! Он на полном серьезе влюбился в это чудо с неземными глазами. Он должен жить. И она должна жить. ВСЕ должны жить! Он проорал что-то страшное, разнузданное, погнал лодку вперед. Свистел ветер, кричали люди, но он ничего не замечал. А когда спиной почувствовал приближение беды, то оттолкнул от себя лодку, пихнул Валентина и повернулся навстречу волне. Что он хотел? Защитить людей своей мускульной массой? Свирепым взором остановить атаку? Этого не знал никто…

Лишь в шестом часу утра в затопленный город прибыли подразделения МЧС, оснащенные всем необходимым, и началась непосредственно «спасательная операция». Закончился дождь, разлетелись тучи и выглянуло долгожданное солнце. Эскадра моторных лодок вошла в устье Аргадума и расползлась по городу. Стрекотали вертолеты. В шесть утра с севера подошла колонна тяжелой техники. На вопрос: «Где вас носило, ребята?» — спасатели недоуменно пожимали плечами — они не виноваты. Как приказали, так и выдвинулись. Вода стремительно спадала — видно, оробела перед такой мощью. Тяжелые «КамАЗы» колесили по улицам, собирали оставшихся людей. На центральной площади у кинотеатра «Россия» был разбит лагерь МЧС, мобильный госпиталь: сюда доставляли пострадавших, выдавали им воду, горячее питание. Половина города оказалась разрушена. Вода остановилась за улицей Свердлова, условно разделяющей город на юго-западную и северо-восточную части. К этой границе сносило дома, машины, мусор, трупы. Среди завалов бродили люди, извлекали тела там, где можно было это сделать. В зоне затопления были уничтожены больше тысячи домов. Несколько тысяч зданий и дворовых построек получили сильные повреждения. Семиметровой волной смыло эвакуационный пункт, разбитый горожанами: волна перевернула и разнесла восемь машин «Скорой помощи», погибли многие спасатели. В городе отсутствовало электричество — затопило электроподстанции, не было газа — порвался газопровод, не работала канализация — лопнули водопроводные сети. Пострадали школы, детские сады. Фактически прекратил существование стадион «Варяг» — западная и восточная трибуны были полностью разрушены. Полиция оцепила город. Усиленные посты стояли на дорогах, никого не впускали и не выпускали: в районе объявлялся строгий карантин. По затопленным улицам после схода воды расползался трупный запах. Палило солнце. Город накрыла удушливая вонь — она чувствовалась даже в центре. Руководство МЧС лихорадило: первым делом убрать все трупы, чтобы не мозолили глаза! Люди в защитных костюмах прочесывали дворы, тела людей заворачивали в простыни, одеяла, стаскивали к обочинам и шли дальше. Покрикивали старшие: «Ищем трупы, товарищи сотрудники! Трупы сами себя не найдут!» Транспорт для уборки тел выделили с опозданием: многие тела часами лежали под палящим солнцем, и от этого вонь становилась страшнее. Нашлись в итоге крайние: в город вошла колонна грузовиков известной продуктовой сети, в них и загружали тела, увозя их в неизвестном направлении. По улицам ползли громоздкие тракторы. Перед ними шли люди в респираторах, собирали дохлых кур, собак, кошек, кидали их в тракторный ковш. По громкой связи (которая очень кстати прорезалась) объявляли о грядущей вакцинации от гепатита А, дизентерии, брюшного тифа. Пожарные машины откачивали воду из дворов. На повестке дня возникал извечный в России вопрос: как разгребать все это дерьмо?