Сид Кампеадор - Рамон Менендес Пидаль

Сражение при Куарте

Огромное войско Мухаммеда бездействовало в Куарте до окончания поста, то есть месяца рамадан. 14 октября с наступлением темноты альморавидские — сахарские, маг-рибинские, андалусские — отряды приветствовали появление новой луны месяца шавваль, проведя общую молитву и отпраздновав окончание поста.

Сразу же было приказано начать атаку на Валенсию. Каждый день враги кружили вокруг стен города, яростно, с оглушительными воплями штурмовали их и даже осмеливались обстреливать из луков дома христианских рыцарей. Кампеадор, обладая от природы мужественным сердцем, по словам латинского историка, ободрял своих людей, внушая им веру в благотворность молитв, которые приказал читать непрерывно и призывать в них милость Христа.

Так, в постоянных нападениях прошло десять дней. Мухаммед, исполненный презрения к осажденным, считал успех осады несомненным и не понимал, что его огромное войско боится непобедимого Кампеадора. Боевой дух падал, дезертирств становилось все больше. Узнав об этом, Сид решил не ждать подхода подкреплений из Кастилии и Арагона. Ночью 25 октября он вышел со своими рыцарями из города, скрываясь в густых садах, и часть своих вассалов отправил устроить засаду недалеко от лагеря Мухаммеда. Со всеми остальными он поутру выстроился в боевой порядок и атаковал; осаждающие были настолько лишены отваги, с какой действовали осажденные, что тревога вызвала в лагере много шума и сумятицы. Всадники вскочили на коней и выехали из лагеря, чтобы отразить атаку, а когда Сид подался назад, отступая к городу, они начали преследовать его, и лучших отрядов в лагере не осталось. Тогда христиане, сидевшие в засаде, ринулись на мавританские шатры, устроив такой натиск, что племянник Юсуфа, остававшийся по нездоровью в лагере, первым бросился в бегство. В войске мусульман раздались протяжные крики: мол, в лагерь вторглись враги — это подошло подкрепление из Кастилии. Все кинулись кто куда; ужас породил такое безумие, пишет Ибн Алькама, что мусульмане уже не воевали, а лишь разбегались. Панический ужас, описанный арабским историком, подтверждают клирики Сида в грамоте, где упоминается эта победа и говорится, что она была достигнута с невероятной быстротой и при незначительных потерях со стороны христиан.

Должно быть, во время боя, при преследовании и в лагере, где часть войска сдалась, было взято несчетное множество пленных. Один документ, составленный в Арагоне в следующем году, утверждает, что Сид захватил всю мехалу, то есть альморавидское войско; автор, мешая латынь с арагонским диалектом, пишет: «Facta hec carta in anno quod venerunt illos almorabides ad Valencia, et arrancavit illos Rodiric Didaz, et presot tota lur almehalla».45

За счет добычи, взятой при этом разгроме, обогатились все люди Сида — столько они захватили лошадей, мулов, оружия чужестранной формы, съестных припасов, ценнейших одежд, золота, серебра и неописуемых сокровищ.

Альфонс VI идет на помощь Сиду

Весть о великой победе быстро донеслась до Альфонса VI, — пишет Ибн Алькама, — настигнув его, когда он уже прошел большой отрезок пути до местоположения Родриго, двигаясь ему на помощь; арабский историк добавляет, что император получил свою пятую часть захваченной добычи. Это подтверждает достоверность сведений «Песни о Сиде», которая сообщает, что на следующий день после боя королю Альфонсу были отосланы большой шатер короля Марокко и двести лошадей, входящих в его долю, все с уздечками и седлами, к луке каждого из которых был подвешен меч.

Альфонс, воспользовавшись замешательством альмо-равидов после этого первого поражения, понесенного ими после восьми лет непрерывных побед, решил не распускать собранное войско и направился с ним в область Гранады, разорив территорию Гуадиса, откуда забрал несколько мосарабских семей, чтобы поселить их в земле Толедо.

Что касается побежденных, то Юсуф жестоко разгневался на своего племянника; напрасно остальные полководцы, бежавшие в Хативу и в Дению, писали ему очень обоснованные оправдания — он не желал им отвечать. Лишь гораздо позже он смирился с объяснением, что это поражение было предопределено Богом, и отправил Мухаммеду деньги, чтобы тот мог удержаться в Хативе.

В качестве эпилога к сражению при Куарте отметим: современные завистники заявили, что Сид был изгнанником-анархистом и что официальная власть, христианские короли, не интересовалась деятельностью отщепенца. Такое утверждение изобличает полное незнание сведений Ибн Алькамы о подкреплении, которое вел Альфонс VI, и о пятой части добычи, которая по праву принадлежала верховной власти, а также полное неведение о тесном союзе с королем Педро I Арагонским, которого мы увидим в бою рядом с Сидом в 1096 г., и о многих других вещах, уже упомянутых нами и которые предстоит упомянуть в дальнейшем. Нельзя забывать, что на Раймунда Беренгера III завоевание Валенсии произвело такое впечатление, что он женился на дочери завоевателя, сделав ее графиней Барселонской.

Расследование обстоятельств смерти аль-Кадира

Как только Сид избавился от альморавидской угрозы, он вспомнил о своем настоятельном политическом долге — не оставлять далее безнаказанными убийц аль-Кадира. Происпанской мусульманской партии, особенно тем многочисленным людям, которые были вынуждены покинуть город после переворота Ибн Джаххафа, тем, кто с первого дня осады поддерживал Сида и кто присутствовал при произнесении им клятвы отомстить цареубийце, — всем им было необходимо выполнение этой клятвы, что дало бы им моральную опору в борьбе с партией кадия и партией Бени-Вахибов, поскольку эти партии подвергали их преследованиям и осыпали насмешками.

К тому же в цареубийстве многие, в том числе сам Сид, подозревали Ибн Джаххафа. Если Родриго и оставил кадия на его должности, то лишь с явной неохотой: общаться с этим человеком ему было тяжело. Мы знаем, что он считал Ибн Джаххафа глупцом, которому столь высокая должность не по плечу, и что он не мог доверять заверению в невиновности, сделанному кадием, пока не выявится, кто же в таком случае убил аль-Кадира.

Чтобы начать процесс об убийстве, нужно было найти тело убитого, знаменитый пояс султанши Зубайды и прочие драгоценности, о которых говорили, что их похитили с трупа эмира. Ибн Джаххаф, чтобы его утвердили в должности кадия, поклялся, что у него этого сокровища нет, и теперь все подозрения вели за пределы Валенсии, в замок Олокау, один из двух замков, куда аль-Кадир при угрозе переворота отправил большую часть своих богатств; этот замок отказался подчиняться Сиду, а в нем могли находиться важные личные драгоценности аль-Кадира, не найденные в других местах. Чтобы прояснить ситуацию и вернуть ту часть эмирской казны, которая по договору о капитуляции принадлежала ему, Сид напал на замок Олокау и захватил его; найденное там достояние аль-Кадира он по справедливости разделил со своими соратниками, но личной драгоценности эмира, объекта поиска, среди этих богатств не оказалось. И как только подозрение в отношении Олокау отпало, Сид быстро выяснил, что искомую драгоценность прячет Ибн Джаххаф.