Лекс Раут. Императорский ловец - Марина Суржевская

– Так как, детка? Проверим, насколько ты не хочешь? – пальцы поглаживают теплую кожу ее ноги, так близко от батиста нательного белья. Почти задевая нежное кружево оборок.

– Не смей!

– Почему? – еще одно касание языком. Бездна, какая у нее кожа… Нежная, теплая, чуть-чуть соленая. У меня сносит крышу от ощущения, от предвкушения. – Ты ведь ничем не рискуешь, детка. Если ты не хочешь, я тебя не трону. Даже не прикоснусь больше. А ты получишь надо мной власть… а вот если ты хочешь и врешь мне, то я накажу тебя, Одри. И обещаю, нам обоим это понравится…

– Нет… – она дрожала. Я наслаждался. Этой дрожью и ее слабостью. Если бы Одри знала, что делает со мной этой своей женской слабостью, она бы смеялась. Но я не скажу ей, конечно.

– Нет? Отчего же?

Дохлые горгульи, о чем я вообще говорю???

– Не трогай меня… Я не могу! Мы не должны… Бездна тебя сожри, Лекс! У тебя ведь невеста!

– Да плевать мне, – честно признался я. И отодвинул кружево ее белья. С губ сорвался стон, а я просто… сорвался. Не было сил ждать, не было сил сдерживаться. Потянул ее растрепанные косы, заставляя откинуться мне на грудь, заставляя подставить губы. И впился в них с жадностью и одержимостью умирающего. Примерно так я себя и чувствовал рядом с ней, проклятая Одри, с ее проклятыми губами, стонами, слабостью… Пальцы коснулись теплого местечка между ее ног.

– Ты проиграла, детка, – выдохнул я ей в рот.

Да, ее тело так красноречиво предавало свою хозяйку и демонстрировало мне желание. Сквозь туман, застилающий разум я еще умудрился поставить вокруг камней звуконепроницаемый и непрозрачный щит, не желая, чтобы и в этот раз нас прервали. Боюсь, если это случится, я просто убью такого смельчака. Развернул Одри, дернул ее платье, пытаясь освободить девушку от вороха такой ненужной ткани.

– Лекс… – она оттолкнула меня.

Сопротивляется? Злость взметнулась внутри пламенем, обожгла пальцы.

– Притворщица, – я скривился, глядя ей в глаза. – Трусливая притворщица. Ты хочешь меня так, что мне даже прикасаться не надо, я чувствую твое вожделение, Одри. Но ты вновь лишь отталкиваешь и пытаешься сделать вид, что ничего не происходит. Ты меня бесишь, Одри!

– А мне вот тоже наплевать! – вдруг заорала она. – Я тебя ненавижу, Лекс! Ты думаешь, что мое желание что-то значит? Что ты доказал? Что я хочу тебя? Да ничего это не значит, ясно тебе? Ни-че-го! Потому что после того, как ты получишь свое, ты вновь развернешься и отправишься по своим делам, а я буду смотреть на твою спину и мечтать убить тебя! Для тебя это лишь похоть, развлечение, ничего серьезного, а для меня…

– А для тебя? – вкрадчиво повторил я.

Она осеклась и сжала зубы.

– Не прикасайся ко мне.

– Не прикасаться? Вряд ли я на это способен.

Сделал к ней шаг, и Одри уперлась спиной в мшистый валун. Ее взгляд метался, пальцы нервно сжимали края корсажа, что я успел расстегнуть.

– Не подходи!

– Хватит, Одри. – И подошел, и прижал ее к камню, с наслаждением ощущая эту женскую беспомощность, эту панику загнанной добычи. Моя добыча. – Я все равно уже тебя не отпущу.

– Ты просто сволочь, Лекс, – она закусила губу. – Так нравится издеваться надо мной?

– Не знаю… Я просто хочу тебя…

– Да. – В ее голосе горечь, но я уже не слышу… – Для тебя все просто, Лекс… и ничего не значит.

– Замолчи…

Она вновь оттолкнула, я вновь прижал к себе. Уже сильно, впиваясь в губы, облизывая шею, дергая волосы и корсаж платья. Все сразу, потому что ждать я действительно устал. Моя выдержка всегда оставляла желать лучшего, странно, что я даже смог разговаривать. Какое-то время. Но не сейчас… Время разговоров закончилось.

Одри пыталась сопротивляться – слабо и неубедительно. Она боролась не столько со мной, сколько с собственным телом, что отзывалось на каждую мою ласку, на каждое движение. Пыталась удержать свои тихие стоны, а я хотел, чтобы она орала до хрипоты. Платье отлетело в сторону, как и моя рубашка. Я толкнул Одри на землю, на настил из сосновых иголок, придавил своим телом. Странно, не замечал в себе раньше замашек собственника. А сейчас хотел припечатать ее, распять, как бабочку, и заявить свои права на ее тело и душу. И вновь никаких сил на прелюдию. Тело горит, в паху уже болит, и я не могу больше ждать… И погружаясь в ее лоно, я лишь способен шептать: «Проклятая Одри… Что же ты делаешь, что делаешь со мной…» Не знаю, говорю я это вслух или внутри себя, разум распрощался со мной, оставив лишь раскаленные чувства и оголенные инстинкты.

Я лишь уловил момент, когда Одри перестала сопротивляться и ответила мне. С судорожным всхлипом, с закушенной губой – обвила меня ногами, вцепилась пальцами в волосы.

В ее косах – сосновые иголки, ее губы – распухшие от моих поцелуев, а я не могу остановиться. Снова и снова облизываю ее тело, снова и снова беру ее, применяя весь арсенал своих многочисленных умений. Заставляю ее кричать. Хрипло, безумно возбуждающе, громко. И теряю себя от этих криков.

Проклятая Одри…

Не знаю, сколько прошло времени, когда я откатился от нее. Кажется, первый раз мне отказало мое умение чувствовать ускользающие минуты…

Лег, закинул руки за голову, уставился в небо. Краешек облака зацепился за сосновую крону и висел белой дымкой, закрывая синеву. На красном стволе сидела любопытная белка, поглядывая вниз черными хитрыми бусинками глаз.

И мне было хорошо. Восхитительно. Сытая удовлетворенность бурлила в теле, а я ведь не взял ни капли женской силы. Напротив, своей поделился. Но, как ни странно, чувствовал себя превосходно.

Одри зашевелилась, поднялась, потянулась к своему платью. Ее ладони дрожали. Я смотрел на узкую женскую спину, когда девушка пыталась натянуть на себя одежду, путаясь в юбках и оборках.

– Тебе помочь? – лениво спросил я.

Она вздрогнула, обернулась стремительно. Серые глаза сузились, рассматривая меня.

– Сама справлюсь.

– Не понимаю, почему ты злишься, – приподнялся на локте. Шевелиться не хотелось категорически, и от желания впасть в спячку меня останавливала лишь настойчивая потребность хоть что-нибудь съесть. – Кажется, тебе было весьма неплохо. Я насчитал… м-м-м, сбился со счета, сколько раз ты получила удовольствие.

– Заткнись, – она яростно сверкнула глаза. Закусила губу. – Ты все равно не поймешь. Для тебя все это лишь… близость… и все.

– А ты объясни, – мягко сказал я. – Может, я не так глуп, как ты думаешь, и осознаю еще хоть что-нибудь.

– А ты не глуп. Лишь эгоистичен настолько, что не видишь дальше своего носа, – мрачно бросила она, застегивая пуговицы на корсаже. Получалось криво, половину она пропустила. Я поднялся, отвел ее руки и застегнул сам. Удовлетворенно щелкнул языком.