Ливонская война 1558-1583 - Александр Шапран

Большинство наших отечественных историков склоняется к тому, что в первой половине XVI века экономическое развитие российского государства шло более интенсивно, чем он пошло со второй половины столетия. А в XX веке на свет явится концепция, объясняющая этот спад. Некоторые исследователи станут утверждать, что ко времени царствования Грозного Россия стояла на пороге капиталистического развития, которое, однако, не устояло под натиском крепостничества. Думается, это не верно. Зачатки капиталистических отношений, на которые ссылаются сторонники такой концепции, действительно наблюдались, но это относилось лишь к тем регионам, где поместное землевладение не являлось преобладающим, или где его не было вообще. Это, главным образом, на севере. В других регионах Московской державы, где преобладало поместное землевладение и где проживал подавляющий процент населения, феодальные отношения стояли незыблемо, без проблесков капиталистических отношений. Но то, что государство до второй половины XVI столетия, пусть в рамках феодальных отношений, но все же развивалось более динамично, чем позже, то это верно. И причиной этому явился целый ряд обстоятельств, главным из которых стала агрессивная внешняя политика Москвы и, как следствие, ее стремление к ничем не оправданному наращиванию территорий.

Политическое устройство государства определило характер и форму организации русского войска, а экономическое состояние обеспечило уровень его вооружения.

При знакомстве со структурой вооруженных сил Московской державы бросается в глаза неупорядоченность их руководства. В те времена управление всеми государственными делами было сосредоточено в руках тогдашних правительственных органов, так называемых приказов. Но деление всего широкого спектра государственной деятельности между приказами было весьма неопределенным ввиду того, что принцип построения самих приказов оставался крайне неоднозначным. Иные приказы охватывали конкретную сферу деятельности, например, Посольский, Монастырский, Разбойный и т.д., которым были подведомственны все вопросы определенного профессионального направления на всей территории государства. Другие строились по территориальному признаку, например, Казанский приказ, занимающийся всеми делами определенного региона. А потому зачастую отнесение того или иного вопроса к сфере деятельности конкретного приказа оставалось спорным. Например, как быть с проблемой управления монастырским хозяйством, расположенным на территории, подведомственной Казанскому приказу? По характеру профессиональной деятельности это проблема Монастырского приказа, ведь в его сфере находились все монастырские дела, но, согласно территориальному принципу подхода, этой проблемой должен заниматься Казанский приказ, в ведении которого были все дела на данной территории. Отсюда неизбежность неразберихи. Так вот самая невероятная неразбериха царила в управлении вооруженными силами, которые состояли в ведении одновременно четырех приказов. Разрядный, Стрелецкий, Поместный и Пушечный приказы ведали разными сторонами устройства тогдашнего московского войска со сложными, запутанными, взаимно переплетающимися обязанностями и полномочиями.

А сами вооруженные силы Московского государства по роду войск делились на три классические составные части: пехоту, конницу и артиллерию, или как ее тогда называли «наряд». Кроме того, в середине XVI столетия наше отечественное военное искусство подарило истории новое тактическое решение при ведении открытого сражения — «гуляй-город». Так называлась легкая, разборная, подвижная, полевая крепость, значительно обогатившая арсенал русского войска и с успехом применяемая до конца следующего столетия. Специально предназначенные для сооружения «гуляй-города» и его защиты части быстро выделились в особый род войск.

Наибольшей по численности частью русского войска, конечно же, являлась пехота. Последняя как по составу, так и по способу комплектования и характеру устройства была неоднородной. Ядро этого рода войск составляли так называемые даточные люди. Это были ратники, набиравшиеся как из посадского люда городов, так и из сельского населения. Набирались даточные только на случай войны и распускались по окончании военных действий. Занимался их набором Разрядный приказ. Он же определял требуемое для поставки в войска число даточных людей. Последнее зависело от масштабов предстоящего похода и степени серьезности планируемой военной операции. В городах единицей измерения для поставки даточных был двор. Например, при подготовке к войне Разрядный приказ, согласно определенным расчетам, требовал поставить в войско одного человека, скажем, с пяти дворов. В случае ожидания более крупных военных действий один даточный мог требоваться уже с четырех, может быть, с трех дворов и т.д. В сельской местности в подобных случаях требовали поставить даточного человека с определенного количества хозяйств, то есть сох, отчего даточные люди, набранные из сел, назывались также посошными. Поставлялись даточные люди и в конницу, но процент их в коннице был невелик.

В сохранившихся записях Разрядного приказа можно найти соответствующие распоряжения. Так под 1545 годом перед первым казанским походом времен царствования Грозного можно прочитать, что «государь велел нарядить с Новгорода и пригородов, с белых не тяглых дворов с трех дворов по человеку, да с тяглых с пяти дворов по человеку, всего нарядить 1973 человека на конях. Да с новгородских же посадов и с пригородов, с посадов, с рядов, погостов нарядить 2000 человек пищальников, половина на конях, а другая половина пеших».

Согласно изданному Иваном IV в 1555 году «Уложению о службе», даточные люди считались служилыми «по прибору». Служба эта, как мы помним, не являлась наследственной, а потому не была престижной и сколько-нибудь привилегированной. В нее мог вступить любой свободный от кабальной зависимости человек. Часто в даточные попадали по жребию. Что касается даточных людей из сельской местности, то согласно сохранившимся документам Разрядного приказа среди посошных традиционно процветало дезертирство.

Другой составной частью пехоты наряду с даточными в рассматриваемое время являлись стрельцы. Годом рождения стрелецкого войска считается 1550-й, когда в Москве был организован корпус в три тысячи человек. Но эта новая разновидность рода войск имела к тому времени свою предысторию. Прообразом стрельцов следует считать пищальников, появившихся в русском войске еще в начале XVI столетия. Они также набирались из посадского населения и только на случай войны, а все остальное время занимались свободными промыслами, но в отличие от даточных считались на постоянном казенном содержании. Постепенно в рядах пищальников (отнюдь не во всех, но в части их) произошла унификация формы одежды и вооружения, наконец, утвердились свой особый порядок комплектования и свое характерное устройство. Термин «стрельцы» начал употребляться с 40-х годов, но окончательное формирование стрелецкого войска относится к 1550 году.

Основным отличием стрельцов от всех других воинских служилых людей Московского государства было их постоянное нахождение на службе независимо от того, мирное то время или военное, что дало некоторым исследователям основание считать создание стрелецкого войска зародышем регулярной армии. Выше мы говорили о малой состоятельности такого утверждения, как и о том, что уже в первые десятилетия после учреждения стрелецкого войска заметен его быстрый количественный рост.