Рыцарь-разбойник - Борис Вячеславович Конофальский

втягивают, никогда бы не согласился, но теперь перечить не смел, уж больно серьезными казались господа, что руководили делом. Попробуй откажи таким – полетишь за борт с распоротым брюхом.

Теперь было самое волнительное время. Берег, земля врага – вот она. И именно сейчас и станет ясно, как пройдет их рейд. Не встретит ли враг их арбалетными болтами из темноты, пулями аркебузными, пиками и алебардами на берегу. Знает ли об их деле, или спит себе спокойно под теплыми перинами?

Вот это волновало кавалера. Он всматривался в темноту. Вслушивался, сняв шлем и подшлемник. Нет. Ничего. Темнота. Тишина. Никто, кажется, не ждал их. Если это так, если враг не знает о его замысле, то это уже половина успеха. Пусть враги и дальше спят под своими перинами.

Вскоре нос тяжелой посудины с шелестом ткнулся в песок. Как раз напротив яркого костра, что горел на противоположном берегу. С носа баржи тут же упала на землю сходня, и Волков первый пошел по ней.

Все, что они делали до сих пор, было их личной забавой: они водили солдат по своей земле, плавать по общей реке тоже не возбранялось, но теперь… Теперь все шло по-другому. Он, Иероним Фолькоф, рыцарь Божий и вассал герцога Ребенрее, с оружием в руках вступал на землю кантона. Это было преступление. И, зная об этом, кавалер даже с удовольствием первым ступил на землю врага. За ним шел Максимилиан.

– Максимилиан, коня. И находитесь при мне, штандарт должен быть с вами.

– Да, кавалер, – отвечал юноша.

Волков даже в темноте по голосу заметил, что юноша взволнован. Немудрено, это ведь его первое дело.

– Увалень, если я стою или еду шагом, вам надлежит быть у моего левого стремени.

– Да, господин, – пробурчал здоровяк.

Ему, видно, тоже было не по себе.

Солдаты уже вели по сходням слегка упирающегося от страха коня кавалера, когда Рене, стоя по колено в воде, закричал:

– Какого дьявола вы все в кучу сбиваетесь? Вторая лодка и третья, левее барж становитесь! Левее!

Ну, хоть этот человек знал, что делать, и не волновался. Это было очень важно, люди всегда хотят, чтобы при них находился человек, который всегда знает, что делать.

Солдаты уже вылезали из лодок. И луна вышла под конец ночи и осветила все. Одна за другой баржи и лодки причаливали к берегу – ни шума, ни суеты. Звякает оружие о латы, негромкий говор, четкие приказы. Только кони ржут немного испуганно, когда их из барж выводят, но ничего, кругом ночь, нет никого вокруг, никто не услышит. Но Рене так хорош, что Волкову даже не нужно влезать в дело выгрузки людей. Ротмистр сам всем прекрасно руководит.

Все вышли на землю, баржи остались, а лодки отплыли, чтобы забрать с другого берега Бертье, Роху и их людей.

Ждать пришлось недолго. Тут было недалеко, так что вскоре лодки снова появились в бликах лунного света.

Уже почти рассвело, когда все люди и все офицеры были на левом берегу, на земле кантона Брегген. На земле врага.

– Гаэтан Бертье! – позвал ротмистра Волков.

– Да, кавалер, – сразу отозвался тот.

– Останетесь при лодках. Возьмете всех людей Брюнхвальда, всех ваших арбалетчиков и аркебузиров. Дожидайтесь нас.

– Есть, кавалер.

– Не сидите сложа руки: рубите засеку и рогатки.

– Перегородить дорогу?

– Да, мы уходим на запад, а вы перегородите дорогу с востока.

– Понял, – кивал как никогда серьезный Бертье.

– Все ценное, что поедет оттуда, забирайте и сразу грузите в баржи. Если появятся противник, шлите ко мне гонца.

– Есть, кавалер.

– И это… без лишней лютости. – Волков чуть задумался. – Гаэтан, без лишней крови, если людишки не будут буйствовать сильно, не режьте их.

– Понял, резать не будем, если не подойдут солдаты врага, – пообещал Бертье. – Обойдемся без железа, палками да древками управимся.

– Именно, палками и древками, как они с Карлом, – кивнул Волков и, повернувшись к Рене, велел: – Арчибальдус, начинайте движение. А то мы опоздаем на ярмарку. Негоже опаздывать на дело. – Роха и Рене засмеялись. – Максимилиан, мой шлем! Держите мой штандарт повыше!

Рене дал команду, и колонна скорым шагом отправилась по дороге на запад.

Утро, едва солнце взошло, а народу, телег и скота вокруг полным-полно. Все с удивлением смотрели на отряд Волкова. Переспрашивали друг у друга, кто это, что за знамя, какого города, чей это черный ворон.

Невдомек пока дуракам, что не города герб на бело-голубом знамени, что это рыцарский герб, а горцы не любили, на дух не переносили рыцарей.

Но ничего, совсем немного осталось им не понимать, кто в гости пожаловал.

У самого въезда в ярмарку стражники, парочка ленивых бездельников, увидали колону. Один, кажется, старший, направился к кавалеру, болван, руку поднял, чтобы остановить. Волков Александру Гроссшвулле, Увальню, что шел у левого его стремени, объяснил, что делать. И теперь с любопытством ждал, справится ли здоровяк со своим первым делом.

– А ну стойте! – закричал стражник еще издали, становясь перед конем кавалера. – Вы куда? Верховым на ярмарку нельзя!

А народ, что перед въездом на ярмарку скопился, присматривался, что будет. Кто-то рот от интереса открыл, кто и на телегу влез, чтобы видеть, что там за ругань.

Но Волков даже и не притормозил коня.

– Стойте, говорю! Куда прете? Кто такие? – И дурень, чувствуя себя начальником, подошел ближе, думая коня Волкова под уздцы взять.

Все еще не понимал он, что происходит. Волков же на Увальня посматривал, прикидывая, не оплошает ли тот.

Стражник уже совсем близко подошел, руку уже к узде потянул, так Увалень не оплошал, сделал то, о чем его кавалер просил. Без слов и объяснений перевернул он свою тяжелую алебарду и крепким древком с размаху врезал стражнику. Тот не ожидал удара. Успел только рукой закрыться да крикнуть:

– Чего ты?

А потом упал он на землю. Шлем слетел с него прочь, рука сломана. Смотрит стражник удивленно на кавалера да от боли морщится.

Тут выехал вперед Максимилиан и закричал что есть сил, чтобы все слышили:

– За то, что били здесь Карла Брюнхвальда, офицера кавалера Иеронима Фолкофа, и тем честь кавалера попрали, приехал он сам, Иероним Фолькоф, что прозван Инквизитором, вам воздать то, что заслужили вы!

– Кто приехал?

– Кого били? – не понимали люди.

– Что делать он будет?

– Чью честь попрали? – интересовались те, что были поначалу вдалеке и все не расслышали.

– Узнаете сейчас! – крикнул им Волков, затем повернулся к своим людям, поднял руку и велел: – Бери их, ребята. Вперед!

И махнул рукой. Двести с лишним солдат только этого и