Фортуна на стороне мертвеца - Стивен Спотсвуд

Моя хореография с креслом повеселила Белестрад.

— Вы здесь в безопасности, мисс Паркер, — заверила она. — Вам нечего бояться.

— Вы предложили устроиться поудобнее, — напомнила я. — А я никогда не чувствую себя удобно, сидя спиной к двери.

Ее улыбка угасла и сменилась на жалость.

— Мне это кажется очень печальным, — сказала она. — Ваш жизненный опыт научил вас бояться дверей, а не считать их воротами к чудесам и приключениям.

Мне пришло в голову с полдюжины ответов, но ни один из них не вписывался в рамки элегантных гостиных. А кроме того, это ведь шоу мисс Пентикост. Так что я просто вежливо улыбнулась, и хозяйка заняла третье кресло. Ясновидящая устроилась поудобнее, скрестив ноги — с такими же серебряными кольцами на пальцах.

Целых пять минут мы все молчали. Мисс Пентикост и Белестрад смотрели друг на друга — губы моего босса стянуты в тонкую линию, хозяйка дома слегка улыбается. Я подумывала рассказать анекдот о почтальоне и дочери фермера, но тут Белестрад прервала тишину.

— Я знаю и рада тому, насколько уникален этот опыт для нас обеих, — сказала она с равными долями меда и яда. — Я и раньше приглашала в свой дом скептиков. Например, доктора Уотерхаус. Но только в качестве наблюдателей. Они никогда не были участниками. Я также уверена, что обычно это вы задаете вопросы, а не разоблачаете собственную душу.

Не знаю, как к этому отнеслась мисс Пентикост, но я определенно возмутилась. Если кого-то здесь и разоблачат, то занавес отдернет мой босс.

— Это ни в коей мере не угроза, — добавила Белестрад. — Для вас «разоблачать» имеет неприятный смысл, ведь вы выставляете напоказ преступления или даже убийства. Для меня разоблачение легко и воздушно, я лишь вытаскиваю нечто на свет, чтобы оно могло вырасти и расцвести.

Мисс Пентикост положила открытую ладонь на колени.

— С чего начнем? — спросила она.

— Закройте глаза, — велела Белестрад. — Вы тоже, мисс Паркер. Не волнуйтесь. Вам ничто не угрожает.

Увидев, как мисс Пентикост закрыла глаза, я последовала ее примеру. Но можете поверить, я держала уши востро, пытаясь различить скрип двери или малейший звон колец на пальцах ног.

— Очистите свой мозг от суеты дня, — сказала ясновидящая. — С утра до этой минуты. Все события, встречи, все тяготы, мысли и желания. Возьмите их в руки, крепко прижмите к груди и отпустите. Глубоко вдохните и отбросьте их.

Она повторяла эти слова снова и снова, пока они не превратились в заунывный распев.

— Глубоко вдохните и отбросьте их. Глубоко вдохните и отбросьте их. Глубоко вдохните и отбросьте их. Глубоко вдохните и отбросьте их.

Слова начали сливаться, пока не превратились в единую цепочку слогов. Когда я закрыла глаза, мои нервы буквально вибрировали. Но эта женщина и модуляции ее голоса в самом деле заставили меня расслабиться.

— Глубоко вдохните и отбросьте их.

На фоне слов я услышала слабое и приглушенное тиканье. Словно от скрытых где-то в стене часов. Или скрежет жука-точильщика, о котором мне рассказала бабушка на похоронах мамы. Он забирается в стены, когда близко маячит смерть.

— Глубоко вдохните и отбросьте их.

В голове у меня все поплыло.

— Глубоко вдохните и отбросьте их.

А потом она надолго замолчала. Я слышала только слабое тиканье. Тик-так-тик-так-тик-так. Время тоже начало расплываться. Сколько времени мы просидели в этой комнате? Я уже не знала.

Тик-так-тик-так-тик-так.

— Остановитесь на мгновение в этом пустом пространстве, в теплой пустоте вашего сердца, — сказала Белестрад. — Прислушайтесь. Услышьте голоса тех, кто ушел по ту сторону завесы. Но ушел не навсегда. Они просто скрылись на время. Их присутствие заглушили будничные желания. Слушайте. Слушайте их голоса. Их шепот.

Я прислушалась.

Тик-так-тик-так-тик-так.

— Их так много вокруг вас, — прошептала медиум. — Вы привели сюда столько призраков. Слушайте.

И я почти их услышала. Или вообразила, что услышала. Тихое бормотание.

Из темноты под веками начали всплывать лица. Материнское. Бабушкино. Красотки Лулу, которая умерла в больничной палате от пневмонии за два месяца до того, как я покинула цирк. Лицо Макклоски, превратившееся в маску боли и недоумения, когда он пытался выдернуть мой нож из своей спины. Девушки, которую при мне зарезали в портовом баре. Лица всех тел, увиденных на холодном столе Хирама.

На краткий миг все они промелькнули передо мной, прежде чем снова кануть в темноту.

— А теперь откройте глаза.

Я повиновалась. Ясновидящая не сдвинулась с места, но что-то изменилось. Вся комната погрузилась в темноту, а свет как будто сфокусировался на узком кружке наших кресел, словно сама реальность сгустилась вокруг нас.

Наши глаза были открыты, а глаза Белестрад — закрыты, голова приподнята, как будто она прислушивается.

— Их так много, — прошептала она. — Так много мертвецов пришло вслед за вами. Свита из заблудших душ.

Я взглянула на мисс Пентикост. По центру ее лба пролегла новая складка. Интересно, чьи лица она видела?

— Вы их слышите, правда? — спросила ясновидящая. — Слышите, как они кричат, в ваших снах, в самых потаенных мыслях, но не можете различить, о чем они говорят. Думаете, что они взывают к мести, к справедливости, но на самом деле не знаете.

Она вцепилась в подлокотник кресла, ногти впились в мягкую обивку.

— Я слышу ее, — прошипела она, изгибаясь в кресле. — Она зовет вас. Вы боитесь, что ее смерть останется неотомщенной. Она говорит, что вы… вы… должны ее отпустить. Оставьте ее. Не прижимайте к своей груди ее смерть. Это лишь приносит ей боль. Вы причиняете ей боль.

Уголком глаза я заметила, как на губах мисс Пентикост заиграла легкая ухмылка.

— Если этой игрой вы пытаетесь убедить меня бросить расследование убийства Абигейл Коллинз, то заблуждаетесь, это ниже и моего, и вашего достоинства, — сказала она.

Глаза Белестрад по-прежнему были закрыты, но она покачала головой.

— Не-е-е-ет.

Слово слетело с ее губ как предсмертный вздох.

Ее ладонь по-змеиному проворно метнулась вперед и схватила мое запястье. Я пыталась выдернуть руку, но ее пальцы были крепче стали.

— Ты должна это отпустить, Уиллоджин. Отпусти меня.

Голос Белестрад изменился. Приобрел такую знакомую мягкость Среднего Запада с намеком на южные штаты. Я знала этот голос.

— Ты была права, — сказала она. — Права во всем. Это он меня убил. Не он спустил курок, но виноват все равно он.

По щекам Белестрад покатились слезы. Веки ее затрепетали и открылись, но глаза закатились, так что видны были только белки.