Последний реанорец. Том VII - Вел Павлов

Что же касательно моих действий, это было отнюдь не наказание, а профилактические действия.

Пиршество алой молнии Реанора…

За долю мгновения около десятка сформированных разрядов молнии спикировали с неба. Вначале те разрушили шаткие духовные покровы и выставленный щит Кертайса, а в следующий миг до ушей вновь донеслись несколько благозвучных порций болезненных криков.

‒ Урок окончен. Можете не благодарить, ‒ спокойно произнес я, медленно возвращая закатанные рукава на рубашке в исходное положение, а потрескивающая молния и дух начали медленно возвращаться в тело хозяина. ‒ Вадим, что ты понял после произошедшей лекции?

‒ Что я… виноват, ‒ тяжело дыша, тихо прохрипел молодой папаша, под веселый хохот собственной жены и лёжа мордой в пыли. ‒ Надо было подойти сразу к тебе, а не ходить и не гадать… на кофейной гуще.

‒ Что поняли остальные? ‒ повысил я голос.

‒ Что мы… должны были вправить ему мозги, ‒ хором промямлили остальные ратаи и один альв. ‒ Путём рукоприкладства…

‒ Ванесса, ты всё слышала? ‒ обратился я магине, однако уже в следующий миг, стоило барьерам развеяться, как под взглядами ошеломлённых мужиков я получил смачный поцелуй в щеку, а в руки мне всучили совсем крошечного человеческого карапуза, пускающего изо рта пузыри и из носа сопли. ‒ Согласуйте дату и время. Я буду его крестным отцом.

Надо же. Совсем лёгкий. Прямо как… Занра.

‒ Спасибо! ‒ весело пропищала Абрагим, а ныне уже Соловьева, повиснув у меня на шее. ‒ Мы этого никогда не забудем, ваше сиятельство.

‒ Тебе тоже воспитательная взбучка полагается, но твой муж получил за обоих, ‒ спокойно отозвался я, возвращая повизгивающего Гордея матери.

‒ Шеф, а как же Давыдов? Это… правда? ‒ с некой нервозностью устало спросил Иван, вынимая морду из пыли и переглядываясь с остальными. ‒ Слухи не врали? Договор жизни и смерти? У тебя будет дуэль с целым главой рода?

‒ Это мои княжеские проблемы и за них можете не переживать, ‒ отмахнулся лениво я. ‒ Занимайтесь своей работой. Она у вас хорошо выходит. В целом я доволен увиденным.

‒ Это что ж такое получается… ‒ с глупой и грязной рожей, а также выплёвывая изо рта песок, вдруг прокряхтел Костров с довольной улыбкой на губах после моего комплимента. ‒ Ты его прикончишь? Будет полноценная битва двух князей?

Однако уже в следующий миг тот вновь болезненно завопил, потому как очередной разряд ослабленной молнии прилетел тому точно в задницу, прожигая штаны.

‒ Да за что?! ‒ возмутился жалобно парень, вновь уткнувшись головой в пыль полигона, со старческим оханьем потирая пятую точку. ‒ Я не виноват…

‒ За глупые вопросы, Лёня. Ты думал мы в шашки с ним играть будем?

‒ Захар, а какой у тебя сейчас ранг в таком случае? ‒ после затянувшейся паузы выдохнул обессилено Соловьев, распластавшись уже спиной на земле и глядя на меня снизу-вверх. ‒ Ты сам если что сказал… не гадать на кофейной гуще и спрашивать.

Сучья кровь! Молодец. Уел.

Правда, вместо ответа я просто развеял иллюзорные чары на перстнях и показал валяющимся в грязи подчиненным свою ладонь.

‒ Твоююююю мааааать! ‒ с неверием и шоком протянул Ярослав не сводя глаз с колец. ‒ Глазам не верю. Впервые вижу не то, что вживую целого князя, так еще и живого архимагистра.

‒ И причем не по паутине… ‒ добавил изумлённый Лисин.

‒ Ладно, хорош валяться! ‒ холодно отчеканил я, вновь набрасывая на перстни иллюзорные чары. ‒ Поднимайте задницы. Едем назад. Тут я пробуду еще три-четыре дня и за это время постараюсь передать вам как можно больше.

А секунду спустя сразу нескольких обреченных и тяжелых вздохов прервал женский крик. И могу поклясться чем угодно. Этот голос я не слышал давно. Очень давно.

‒ Зеантааааар! Зеантааааар!

Стоило вяло обернуться на зов своего имени, как в следующий миг пришлось подхватывать на руки хрупкий девичий стан, еще вдох спустя теплые пальцы коснулись лица и мой рот оказался в плену чувственных и нежных губ, а нос втянул в себя дивный аромат знакомого тела.

Маша?

Причем девушка была не одна, а в обществе уже знакомых мне людей. Своего отца, Борислава и заметно возмужавшего брата.

‒ Я скучала, Зеантар, очень скучала, ‒ тихо прошелестел безумно мягкий голос на ухо, но уже секунду погодя, завидев моё равнодушное лицо, та моментально выскользнула из моих объятий и со всей серьезностью низко мне поклонилась, а в её тоне зазвучали отчетливые нотки страха и паники. ‒ Прошу простить, ваше сиятельство за такую дерзость. Только не гневайтесь. Я просто не смогла удержаться!

Суккубья кровь! Надо же. Это точно Устинова?

‒ Мария, к чему этот сокрушенный вид? ‒ криво хмыкнул я, оглядывая подходящих мужчин, а потом вновь вернулся к созерцанию Устиновой. ‒ Или уже позабыла мою натуру?

‒ То есть ты… ‒ изумлённо прошептала девушка и с диким визгом вновь ринулась в мои руки, по-детски дёргая ногами.

‒ То есть я, да, ‒ усмехнулся я, принимая её в крепкие объятия.

‒ А я вам говорила, что он ничуть не изменится! ‒ довольно завизжала девушка, обращаясь к прибывшим мужчинам.

Следом же отлипнув от меня та тотчас помчалась здороваться с ошарашенными парнями, правда, на полпути девица резко затормозила, когда увидела малыша на руках Ванессы и стремглав понеслась знакомиться уже с ней.

Что ж, молодец. Теперь вижу, что она кардинально переменилась в лучшую сторону.

‒ Григорий Семенович, Борислав, Слава, рад вас видеть. Давно не виделись, ‒ поприветствовал я их.

‒ Нам к тебе со всем этикетом как к имперскому князю или же?.. ‒ с медвежьей ухмылкой вопросил Устинов, переглянувшись с радостным сыном и озадаченным аналитиком.

‒ Или же. Я никогда не забываю старых друзей.

‒ Тогда взаимно, ‒ хохотнул задорно Слава, расслабляясь и обнимая меня за плечи, причем сделал это в манере своего отца, ведь по габаритам тот практически его уже догнал. ‒ Впервые здороваюсь с целым князем, а уж тем более прикасаюсь. Мягко сказать твоё имя сейчас противоречиво, но более чем известно.

‒ Знаменитый Палач Империи и Кровавый Лазарь. Для некоторых герой войны и в то же время для еще большего числа людей безжалостный убийца, мясник и кровавый маньяк, ‒ тихо проговорил Звеньев со слабой улыбкой на губах, вот только в душе у здоровяка теплились ростки страха. ‒ Знал бы кто, как у меня поджилки сейчас трясутся, не поверил бы.