Добродетельная женщина - Лиз Карлайл

— Сладкие персики… — хрипло прошептал он. — Ты можешь свести с ума любого!

Дэвид прижался животом к ее бедру, и она, почувствовав, насколько он возбужден, инстинктивно закинула ногу ему на талию. Она так хотела… а чего, не знала сама.

Дэвид осторожно опустил ее ногу.

— Не торопись, — попросил он, и она погладила ладонями его упругие ягодицы.

Он слегка приподнялся на руках и взглянул на нее горящими глазами.

— Бог мой, Сесилия!

Неожиданно он опустил голову, сильным движением раздвинул ее ноги и принялся ласкать языком те самые потаенные места, которые только что ласкали его пальцы. Сесилия, сдавленно вскрикнув, приподняла бедра, но Дэвид снова опустил их вниз. Сладкая пытка продолжалась.

Дэвид начал терять контроль над собой. Желание овладеть Сесилией постепенно становилось нестерпимым. Как же она хороша! Даже слишком хороша для него, привыкшего к платной любви… Но выдержит ли она боль?

Нет, на этот раз его ничто и никто не остановит.

Сесилия извивалась на постели и что-то невнятно бормотала, цепляясь руками за покрывало. Ее волосы разметались по подушке роскошной огненно-золотой копной, шелковистая кожа в свете камина матово поблескивала.

Все шесть лет горячечных фантазий Делакорта не шли ни в какое сравнение с реальностью. Внезапно Сесилия подалась назад, часто и прерывисто дыша.

Дэвида бросило в жар, но он продолжал умело распалять ее вожделение языком. Он обещал доставить ей удовольствие, и она его получит, черт возьми, даже если ему предстоит взорваться от воздержания!

Но первой взорвалась Сесилия. Напрягшись всем телом, она приглушенно застонала.

— Ах, ах… ах, Дэвид! — задыхалась она, поглаживая руками собственное тело. Пальцы их встретились, и Делакорт осыпал поцелуями ладони Сесилии и ее лицо, а потом как мог крепко прижал к себе и держал в своих объятиях до тех пор, пока она не притихла.

— Войди в меня, — прошептала она хрипловатым голосом. — Я так хочу, прямо сейчас. Пожалуйста! Знаю, что это грешно, но я не могу больше!..

Дэвид снова обнял ее.

— Ох, Сесилия! — пробормотал он, уткнувшись ей в волосы. — Ты должна понимать… если мы оба этого хотим, то здесь нет ничего грешного.

— А ты… хочешь? — неуверенно спросила она. — Ты хочешь меня? Дэвид усмехнулся.

— Так сильно, что мне даже больно, глупышка. — Он лег на нее и снова поцеловал. Какая же она красивая и какая хрупкая! Слишком хрупкая. Ну что ему с ней делать? И с самим собой тоже?

Приподнявшись, Дэвид раздвинул ей ноги и осторожно, всего на дюйм, проник в неизведанное дотоле Эльдорадо.

Сесилия, содрогнувшись от нового приятного ощущения, начала двигаться ему навстречу.

Дэвид принял ее ритм. Это было так необычно! И так чудесно!

Сесилии и в голову не могло прийти, что можно испытывать с мужчиной такое наслаждение, но все же ей хотелось большего.

— Пожалуйста, Дэвид, — вздохнув, попросила она.

— Не сейчас, — произнес тот шепотом.

— Сейчас, немедленно! — умоляла Сесилия.

— Нет! — выдохнул он, но внезапно, глухо застонав, полностью погрузился в ее лоно.

Острая боль пронзила все ее тело, но как-то незаметно уступила место наслаждению. Наконец-то их тела слились воедино.

— О Боже! — благоговейно прошептал Дэвид, откинув назад голову и закрыв глаза. На его красивой шее вздулись жилы, все тело было предельно напряжено.

— Тебе не больно? — спросил он еле слышно, почти нечеловеческими усилиями обуздывая себя.

— Н-нет, — выдавила она, чувствуя, как его плоть пульсирует в ее утробе. Боль окончательно прошла, и теперь ей хотелось, чтобы он начал двигаться. Сесилия страстно содрогнулась и приподняла бедра, схватив его руками за ягодицы.

Дэвид моментально открыл глаза.

— Не надо! — выкрикнул он. — О, всемогущий Господь! Не… не подымайся! И не толкайся! Прошу тебя, Сесилия, не двигайся вообще!

Град за окнами перешел в моросящий дождик, и комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь шумным дыханием Дэвида.

— Тебе неприятно? — тихо спросила она, подняв руку, чтобы откинуть волосы с его лица.

— Еще как приятно, Персик, — пробормотал он. — Так приятно… что, мне кажется, я сейчас умру.

Она старалась делать так, как он просил, — то есть лежать смирно, не шевелясь, но ее нога непроизвольно скользила по его ноге, а бедра выгибались ему навстречу. Ослепляющие ощущения приближались. Дэвид негромко вскрикнул, но Сесилия все теснее прижималась к нему, желая чего-то такого, чего и сама не могла понять.

— Пожалуйста… — всхлипнула она, — прошу тебя, не останавливайся!

Дэвид посмотрел на нее потемневшими от всепоглощающего желания глазами.

— Не буду, — шепнул он, убыстряя темп.

Молча, кивнув, она схватила его за напрягшиеся плечи.

О, как же это было замечательно! Сесилия стонала и задыхалась, испытывая неземное блаженство. Она крепко обнимала Дэвида, страстно шепча его имя, и, наконец, сладкая пытка завершилась долгожданным взрывом, соединив в одно целое их одинокие души и жаждущие любви тела.

Дэвид долго держал Сесилию в объятиях, прижавшись мокрым от любовного жара подбородком к ее лбу, потом, вздохнув, медленно перекатился на бок, увлекая ее за собой. В полном изнеможении Сесилия тотчас погрузилась в глубокий сон без сновидений.

Дэвид открыл глаза. Полусонный, он оторвал голову от мягкой груди Сесилии и огляделся по сторонам. В камине догорал огонь, в угасающем свете едва виднелась пара кресел, туалетный столик эпохи Людовика V и гардероб — обычная мебель дамского будуара. Стены были задрапированы зеленой и золотой тканью — таких уютных гнездышек он повидал на своем веку немало.

И все же, когда он взглянул на спящую Сесилию, у него перехватило дыхание от наплыва странных чувств. Сесилия, вздохнув во сне, повернулась к нему лицом, уютно устроившись на подушке. Дэвид залюбовался соблазнительным изгибом ее бедра и копной роскошных волос, падавших ей на плечо. Ему отчаянно захотелось обнять эту женщину.

Господи, что за мысли? Быстро поднявшись, Дэвид подошел к окну и отдернул шторы. На улице, кажется, потеплело. Все вокруг было окутано зловещим туманом, булыжники мостовой блестели, словно лакированные. В коридоре верхнего этажа пробили часы. Сколько же раз — четыре или пять?

Он оглянулся на Сесилию и понял, что не уйдет из этого дома, пока не сделает какую-нибудь невообразимую глупость. Например, разбудит ее, упадет к ее ногам и начнет бессвязно лепетать, что любит ее с первого дня их встречи.

Черт возьми! Он не имеет права даже думать об этом! Стараясь не смотреть на роскошное нагое тело Сесилии, он прикрыл его владелицу одеялом, быстро оделся и тихонько, точно вор, спустился по лестнице. В некотором роде он и впрямь был вором: в порыве безумного желания взял то, что ему не принадлежало.