Инструктор по выживанию. Чрезвычайное положение - Николай Мороз

Здесь было тихо, как в склепе, слышались только хруст тонких веточек под подошвами ботинок и тихий плеск дождя по лужам на асфальте. Из-за пригорка впереди показался дымный шлейф, он лениво полз ниже облаков, словно его прибивало дождем. От шлейфа оторвался обрывок, заметался по ветру вправо-влево, взмыл над крышами и с карканьем пропал за ними. Егор глянул воронам вслед, миновал перекресток и поднялся в горку.

– Обалдеть, – он остановился на мгновение и покрутил головой по сторонам. Вместо гаражей – выжженные боксы, дым еще плотный, свежий, уцелели только два крайних бокса, и там, в дыму и тумане, Егор заметил людей. Но присматриваться не стал, ускорил шаг и прошел мимо, притормозил у «своего» – выжженного и закопченного, как пещера. Через приоткрытые ворота виден внутри обгоревший кузов иномарки, поблизости никого.

К дому пришлось топать в обход, и Егор выбрал самый длинный и неудобный путь. Мимо домов с черными провалами окон по пустым улицам он шел минут пятнадцать. На проезжей части и по обочинам полно брошенных машин без окон и дверей, многие и без колес. У стены бывшей аптеки мелькнула серая согнутая тень, Егор повернулся в ту сторону и потянулся к кобуре за полой расстегнутой куртки. Нет, «макаров» не понадобится, тень исчезла, ветром принесло дым костра. Значит, живые здесь остались, и лишний раз на открытое место стараются не выходить.

– Погнали, – Егор вышел на разделительную, обогнул разбитую в хлам «Газель» и зашагал к своему дому.

Там, к счастью, все без изменений – грязно, пусто и не покидает чувство, словно оказался на кладбище. Первым делом Егор зашел в подъезд Ольги, постоял с минуту на первом этаже и поднялся в ее квартиру. Ключ не понадобился – замок на входной двери выбит, на полу щепки, внутри разгром. Хорошо, хоть ничего не сгорело, и на журналы, аккуратно сложенные в верхнем ящике старого письменного стола, налетчики не позарились. Как и на спицы, мотки и клубки разноцветных ниток в большом пакете. Шкафы в кухне нараспашку, одна дверка оторвана, валяется под столом. Выгребли все, даже пакет крахмала, который Егор поленился забрать в прошлый раз.

– Приятного аппетита, – пробормотал он себе под нос, вышел на площадку и кое-как приладил на место входную дверь.

За спиной что-то стукнуло негромко, зашуршало, послышался тихий звон. Егор подошел к квартире напротив и заглянул внутрь через приоткрытую дверь. По квартире гуляет сквозняк, по полу носятся залетевшие в открытое окно бурые листья тополя, и пахнет… Отвратительно и знакомо до тошноты одновременно. А звон – это от бусин на карнизе, их блестящие нити шевелятся над полуоборванными шторами. Егор шагнул через порог – в комнате никого и тот же разгром, что и в Ольгиной квартире. Он двинулся по коридору в сторону кухни, попутно открыл дверь в ванную комнату и остановился. Дальше можно не ходить, все понятно – на вмонтированном в стену водяном полотенцесушителе висел человек. Вернее, женщина полусидела на полу, опустив голову. Волосы длинные, собраны в хвост, уложены на затылке. В платье или халате – непонятно, одежда длинная и бесформенная, пояс от нее и послужил петлей. И висит уже дней пять, не меньше – можно близко не подходить, чтобы догадаться. Голые ноги и руки покрыты черными, уже слившимися в одно пятнами, лицо, насколько его можно рассмотреть, раздулось. Судя по всему, она сделала это сама, и мародеры побывали здесь уже после смерти хозяйки. Скорее всего, она, видя, что происходит вокруг, поняла, что не сможет ни бороться, ни жить дальше. И сделала свой единственно верный выбор.

– Бог тебе судья, – Егор закрыл дверь ванной, вышел из квартиры, прикрыл, как мог, плотно входную дверь и сбежал по лестнице вниз.

Зато свою дверь открыл ключом, обошел квартиру, выглянул на балкон, постоял немного и вернулся в кухню. Брать тут нечего, во всех шкафах и на полках пусто. Передышка получилась короткой, Егор прикончил остатки прихваченной из дома еды, отпил из бутылки половину воды. Все, на выход, прощай, дом родной, кто знает, свидимся ли еще… Ключ дважды повернулся в замке, Егор дернул ручку и пнул приоткрытую створку двери квартиры соседей. Изнутри несет, как из общественного туалета в жаркий полдень, туда и не каждый мародер полезет. Страшно подумать, что внутри делается, а уж заходить… Но если хорошенько подумать… Все еще не тронутых квартир в городе полно, начать можно со своего подъезда, обследовать все по очереди. Но такой умный не он один, скоро на дело придется выходить в следующем порядке: деда на шухер, самому взламывать замок или выбивать дверь, заходить внутрь, оставив Ольгу в качестве прикрытия. А Даша с Пашкой будут собирать добычу. Лизка не при делах, это плохо, отобьется от коллектива. Ладно, сделаем скидку на возраст, потом научится. Да, а вообще чему они все, мелкие, научатся? Вскрывать двери, ножевому бою и разговаривать по фене? И не будут знать о том, что существовала, к примеру, литература и история. Смогут правильно зарезать человека, но на вопрос – кто памятник себе воздвиг нерукотворный – не ответят. В ближайших перспективах – деградация и вырождение, переход к примитивному земледелию и собирательству. Интересно, можно считать собирательством то, чем он недавно занимался? Наверное, можно. С большой натяжкой….

– Черт, сразу не сообразил!

Егор остановился и обернулся, посмотрел на окна своей квартиры. Возвращаться неохота, и вообще это плохая примета.

– Знаю место, – выход нашелся секунд через тридцать. Правда, придется сделать крюк, но это ничего, лишний час в запасе пока есть, до темноты все равно не успеть. И что за день такой – только рассвело, а уже сумерки… И асфальт странно себя ведет. Твердь под ногами покачнулась и плавно пошла вниз, Егор шарахнулся назад и вправо, к сгоревшей палатке. Успел в последний момент, прижался спиной к потрескавшемуся облезлому пластику и смотрел, как у него на глазах дорога проваливается в преисподнюю. Дыра образовалась за считаные мгновения, часть проезжей части и тротуара исчезли, красная и серая плитка и обломки дорожного покрытия падали в воду, над промоиной поднялся пар. Даже не пар, смесь тухлых газов, но они быстро исчезли, растеклись в сыром воздухе, осталась только дыра в земле.

Егор оторвался от стены палатки и осторожно, пробуя грунт перед собой на прочность, подошел к краю пропасти и посмотрел вниз. Глубоко, метра три, если не больше, видны гнилые трубы, гнилая тухлая вода, мелко так, что видно дно, а на нем в куче дряни две дохлые кошки. И крысы, конечно, куда ж без них. Вполне себе живые и шустрые, скачут резво и сыто попискивают.

– Приятно подавиться.

Егор вернулся к палатке, обошел ее и перебежал на другую сторону дороги. Поворот, за ним еще, и вот оно, крыльцо большого магазина. Тротуар усыпан битым стеклом, двери настежь, следов пожара не видно.

– Посмотрим, что тут у нас.

Держа пистолет в руке, Егор поднялся по ступенькам, остановился в тамбуре между дверями и прислушался. Вроде тихо, можно заходить. У входа он не задержался, глянул влево, на бывший магазин одежды. Никого и ничего, валяется на полу пара тряпок, и свисают с потолка провода. Прислушался еще раз и не спеша, крадучись двинулся вправо, к перевернутым стеллажам и полупустым шкафам книжного магазина. Но далеко не ушел, остановился у вороха открыток рядом с разбитым кассовым аппаратом. Пахнет дымком, как от костра, и чем-то не то жареным, не то паленым.