Битва за Дарданеллы - Владимир Шигин

– Вы представляете, – говорил он своим гостям, расхаживая взад-вперед по каюте. – Вчера мне передали письмо, якобы из Парижа!

– Да! Да! Мы уже в курсе дела! – закивали гости утвердительно. – Курьер привез мирный договор и выписку из трактата о передаче Катторо французсуой стороне. Все разрешилось само собой как можно лучше!

– Все это вроде бы и так, да не совсем! – отвечал Сенявин, не без удовольствия наблюдая, как вытягиваются при его словах лица собеседников. – Ведь я не знаю, кто он такой, этот капитан Техтерман, а потому я вовсе не уверен, что письмо, им привезенное, является настоящим!

– Но он должен же был предъявить вам паспорт! – почти закричал, вскакивая с кресла, граф Лепин. – К тому же в письме должна стоять печать вашего посольства и подпись вашего Убри!

– У капитана был паспорт, но лишь французский, кроме этого, у него не было специального «вида». Печать можно легко подделать, а почерка Убри я не знаю вовсе! Где гарантия, что это не очередная провокация Наполеона, который, как вам хорошо известно, мастер и не на такие штуки! Но это лишь, во-первых! Во-вторых, почему этот капитан, уверявший меня, что он чрезвычайно спешит в Анкону и, будучи мною туда отпущен, удрал на своей требаке в Старую Рагузу? Все вкупе кажется мне чрезвычайно подозрительным!

Австрийцы беспомощно переглянулись. Конечно, они прекрасно поняли, что русский адмирал упрямо не хочет ничего делать, но возразить на его аргументы им было абсолютно нечего. Раскланявшись, комиссары венского кабинета покинули борт российского флагмана. Сенявин вызвал к себе капитана 1-го ранга Белли.

– Поручаю, тебе, Григорий Григорьевич, идти в море и сторожить австрийскую флотилию с десантом, что стоит в Курцало. Если попытаются выйти в море и прорваться к Катторо, то топи нещадно, как врага!

– Неужели все так далеко зашло? – вопросительно взглянул на вице-адмирала обстоятельный Белли. – Дальше некуда!

А на следующий день перешли в атаку и австрийцы. Заявившись спозаранку, они стали требовать новой аудиенции с вице-адмиралом.

– Главнокомандующий устал и отдыхает! – отвечал флаг-капитан Малеев.

– Хорошо, мы прибудем к полудню! – объявили эмиссары.

– Увы, господа, но командующий все еще отдыхает! – этими словами встретил их Малеев и в полдень.

При этом каперанг нисколько не врал: смертельно уставший от всех передряг Сенявин в самом деле решил наконец-то отоспаться. Настырных австрийцев он принял лишь вечером. На этот раз всегдашняя выдержка венским дипломатам изменила. Граф Беллегард сразу же стал кричать, что русский адмирал преднамеренно тянет время, не уходя из Катторо.

– Вы окружили наш маленький бриг своими гребными судами и сторожите нас, как каких-то разбойников. А потому мы заявляем вам самый решительный протест и передаем ноту. У нас есть приказ нашего императора забрать Катторо, и мы сделаем это, если даже нам придется прибегнуть к вооруженной силе!

Слушая эту выспренную и напыщенную тираду, Сенявин едва удержался от смеха:

– Что касается умышленного затягивания времени, то я имею свой, отличный от вашего, взгляд на происходящие в Далмации события. Что же до того, что вы желаете мериться со мной силой, я не возражаю! Начинайте!

Швырнув на стол свою ноту, австрийцы, не прощаясь, удалились. Сенявин тотчас велел звать к себе командира «Селафиила».

– Теперь смотри в оба глаза за венским бригом! Ежели попробуют свезти на берег свой отряд, бей без всяких антимоний! А заодно отбери все суда, что венцы конфисковали у местных рыбаков, да верни владельцам.

Дисциплинированный Белли все исполнил как должно, и уже к утру австрийцы оказались в самой настоящей блокаде, кляня себя за вчерашний демарш, обернувшийся против них же.

Снова потянулись томительные дни ожидания известий из Санкт-Петербурга. Что дальше? Что думает Александр Первый? Отвергнет ли он бумаги, подписанные Убри, как планировал ранее, или в российской политике снова произошли какие-то изменения? Что предпримут Париж и Вена? Удастся ли эскадре удержать за собой побережье Далмации или придется под давлением столичных политиков отдать ее врагу? Эти непростые вопросы мучили тогда не только самого главнокомандующего, но офицеров и даже матросов эскадры. Увы, все последующие события стали развиваться как раз так, как менее всего хотелось русским морякам.

* * *

27 июля на эскадру прибыл курьером из Парижа посольский штабс-капитан Магденко. Он подтвердил Се-нявину слово в слово, что было ему ранее уже передано французом.

Но присылкой Магденко воздействие на несговорчивого адмирала не ограничилось. Французские войска, продвигаясь вдоль берега, дошли до северной оконечности Катторского залива на мысе Остро, начав строить там батареи.

– Может быть, собьем? – вопрошали Сенявина бравые помощники. – За пару часов управимся.

– Нет! – запретил вице-адмирал. – Пока никому никуда не высовываться! Офицеры расходились недовольные: – Чего ждать! Что-то мудрит наш адмирал!

Сенявин, действительно, «мудрил», ведя тонкую и весьма опасную дипломатическую игру, ставкой в которой был Катторо. Вскоре примчался еще один курьер. На этот раз то был полковник Сорбье от пасынка Наполеона вице-короля Италии Евгения Богарне. – Вам письмо от короля! – заявил он с порога.

Сенявин надорвал пакет. Вице-король заверял русского главнокомандующего в своей преданности и дружбе, а заодно требовал отдать ему Катторо… Казалось, что уж теперь у Сенявина нет иного выхода, как исполнить требуемое. Но вице-адмирал помнил свои обещания бо-кезцам и черногорцам, а потому сдаваться, несмотря ни на что, не собирался. Вопреки всем и вся, он решил драться за Катторо и дальше.

– Я согласен подчиниться неизбежности обстоятельств! – сказал Сенявин, вызвав к себе австрийских посланников, не отпустив и французского полковника. – Но при условии, что французская сторона немедленно прекращает все боевые действия.

– Но я не уполномочен на такие решения! – воскликнул Сорье в отчаянии.

Австрийцы, уже люди многоопытные в общении с русским главнокомандующим, поглядели на француза с явным сочувствием. Наивный, он и не представляет, в какие жернова попал!

– Ведь вы, господин адмирал, уверились, что все присланные документы подлинные! – начал было граф Ленин.

– В этом я, безусловно, уверился! – не стал спорить вице-адмирал. Лица гостей расцвели улыбками.

– Но! – сделал долгую паузу Сенявин (при этом выражение лиц француза и австрийцев вновь приобрело самый скорбный характер). – Вам сдать Катторо я всеравно не могу, как бы того мне ни хотелось!

– Это почему же? – вскричали разом два графа и один бывший якобинец.

– А потому, что в мирном договоре о вас ничего не говорится! – подошел к австрийцам Сенявин. – Речь идет лишь о французской стороне!

Француз удовлетворенно кивнул головой и демонстративно отступил на шаг от поникших австрийцев.