Я считаю по 7 - Голдберг Слоун Холли

Делл смотрит совсем уж непонимающе. И спрашивает:

– Но как?

Я отправляю электронное письмо Хайро из «Мексиканского такси», и он тут же присылает ответ.

Завтра в десять утра он подъедет за мной к салону и отвезет в мэрию Бейкерсфилда.

Он пишет, что у него новости. И что он очень ждал моего письма.

Поутру, приехав в салон, я сижу у дверей и жду Хайро. Обычно я прячусь в дальнем углу, и от одной этой перемены день начинает казаться каким-то необычным.

Патти говорит:

– Я рада, что у тебя появилось дело.

Я киваю.

Она очень хотела, чтобы я снова пошла в школу, но было видно, что это не затем, чтобы от меня избавиться.

Одно дело – побуждать человека действовать, и совсем другое – твердить, чтобы он проваливал с глаз долой.

Я это понимаю.

Я не признаюсь, что мне становится не по себе от одной мысли о том, чтобы выйти из салона и отправиться куда-то, где я никогда не была.

Я сейчас плохо переношу перемены. Даже маршрут ежедневной пробежки в милю длиной не могу изменить.

Маи как-то предложила побежать в другую сторону.

Мне это показалось неслыханным нарушением устоев.

Я не могу рисковать, не могу бежать в неправильную сторону.

Хайро вылезает из такси и входит в салон поговорить с Патти.

Ей не нравится, что я уезжаю в машине с незнакомым мужчиной. Я объясняю, что мы с водителем такси знакомы уже довольно давно, но понимаю, что она все равно волнуется.

На Хайро футболка с эмблемой Бейкерсфилд-колледжа.

Я очень рада этому.

Я не знала, что Патти говорит по-испански, но она заговаривает с Хайро именно на этом языке.

Я тоже знаю испанский, поэтому понимаю все сказанное. Она говорит:

– Эта девочка пережила большое горе.

Хайро отвечает:

– Эта девочка изменила мою жизнь.

Патти кивает, но он ничего больше не говорит. Тогда она диктует Хайро свой номер телефона и велит звонить, если возникнут какие-то проблемы.

Меня это очень удивляет – я думала, что, если возникнут проблемы, сообщить ей об этом должна буду я, а не Хайро.

Но я молча смотрю в окно и не мешаю им наслаждаться моментом.

Или чем там они еще заняты.

Кстати, Хайро – первый на моей памяти человек, которым Патти не пытается помыкать.

Интересно.

* * *

Уже в машине, по дороге в мэрию, Хайро спрашивает:

– Видела мою фотографию в новостях?

В последние несколько месяцев я не следила за новостями.

– К сожалению, нет. У вас все в порядке?

Хайро страшно доволен. Чуть не подпрыгивает. Надеюсь, он следит за движением вокруг и не нарушает правил. Он говорит:

– Я выиграл двадцать тысяч долларов. И теперь на эти деньги учусь в колледже.

Я ахаю. Вот это новость так новость.

Всю дорогу он не умолкая говорит о том, что я его ангел, и, выходя из машины у мэрии, я, честно говоря, рада: у него все хорошо.

Хайро говорит, что подождет меня снаружи, но я объясняю, что ждать придется долго.

Я обещаю ему позвонить, и в конце концов он уступает.

Мне не хочется говорить, что я не его ангел.

Я вообще не ангел.

Зато я говорю, что из него выйдет отличный техник медицинского оборудования. Сейчас эта область переживает период роста.

Хайро хочет позвонить Патти и сказать, что довез меня в целости и сохранности.

Я не вижу в этом нужды, но говорю:

– Да, конечно, она ждет вашего звонка.

Не думала, что эти слова заставят его улыбнуться.

Снаружи мэрия выглядит очень интересно.

– Я хотела бы ознакомиться с имеющимися у вас документами о проектировании зданий, подготовленными для представления городскому совету.

Я не прошу ничего сложного. Но женщина за стойкой явно думает иначе. Она спрашивает:

– Что?

Я повторяю:

– Я хотела бы ознакомиться с имеющимися у вас документами о проектировании зданий, подготовленными для представления городскому совету.

Вид у женщины по-прежнему непонимающий. Она спрашивает:

– Сколько тебе лет?

Я отвечаю:

– Двенадцать.

Понятно – сейчас я стану жертвой дискриминации по возрастному признаку. Но женщине, по-видимому, нравится спрашивать одно и то же по два раза.

– Двенадцать?

Я повторяю:

– Двенадцать.

Она говорит:

– А почему ты не в школе?

Ответ, хоть и не вполне искренний, у меня наготове:

– Я сейчас на домашнем обучении.

Хочется еще добавить, что всякий раз, как она открывает рот, я получаю новый урок по взаимодействию с бюрократами, но вместо этого я говорю:

– Я хочу посмотреть, как выглядит такого рода презентация, и мне кажется, что проектная документация должна находиться в свободном доступе.

Женщина все еще в чем-то меня подозревает. И не торопится мне помочь. На этот раз она спрашивает:

– Где твои родители?

Мир замирает. Я смотрю на нее в упор. В глазах закипают слезы, и я слышу идущий изнутри голос.

И повторяю его слова громко, чтобы слышал весь мир, и она в том числе:

И добавляю:

– Уильям Карлос Уильямс. «Путь вниз».

Я не говорю ей, как люблю это стихотворение. По-моему, оно не о смерти, а о том, как человек растет. Но меня тут же отправляют в отдел строительства и безопасности.

Очень много разных людей, и всем все надо объяснить.

В конце концов меня знакомят с человеком, у которого правое ухо большое, а левого вообще практически нет.

Правда – бугорок, и все.

На шее, тоже справа, под бугорком, у человека шрам.