Князь Диодор - Николай Басов

В итоге, таких мест в Парсе не могло быть чрезмерно много, писал далее граф Моршток. И он вывел скромную колонку разнообразных заведений, но только одно обвел картушем, а все остальные зачеркнул, причем иногда столь жирно, что князь Диодор не мог проверить, правильно ли думал при этом отборе граф, и убедительно ли его решение. В итоге, насколько понял Диодор, граф решил, что всем требованиям могут удовлетворять только очень хорошие публичные бани, с кабинами и разными входами-выходами.

Таких бань в Парсе оказалось всего три. Моршток выписал их на трех отдельных страницах, и внизу добавил, почему принимает каждую, как возможный объект расследования. Первая баня находилась во дворце, за тренировочным залом. Граф решил, что она не подходит, потому что слишком много людей там друг друга знали, и никому не удалось бы оставаться там малозаметным. Либо, заметил Моршток, при многократном использовании этой бани для неблаговидных целей по двору пошли бы сплетни. Правильно, подумал князь, разок туда, конечно, сходить было бы возможно для оборотня. Но не более того.

Второе место носило довольно вычурное название, но князь понял, что это была гильдейная купеческая баня, которой пользовались, среди прочих, всякие чиновники, богачи из простонародья, и даже некоторые северные посольские, у которых собственных удобных купален не было. Это место очень хорошо подходило под все условия, придуманные графом, вот только… Именитые и благородные ее посетители там оказывались чрезмерно на виду. И потому граф на странице, отведенной этому месту, поставил больше значков вопроса, определенно выводя ее из списка возможного расследования.

Читая этот лист книжки несколько раз, подумывая, справедлив ли был граф в своих предположениях, князь вдруг понял, что едва ли не каждая из строчек, каждое слово, которое граф записал, скрывало огромную, порой долговременную и изнурительную полицейскую работу. Это вызывало уважение, и попутно князь с неудовольствием заметил, что он сам-то к такой работе не готов, он бы ее с качеством и упорством графа Менгского провести не сумел. По крайней мере, пока не сумел бы…

Третьим местом, заподозренным графом, оказался нак называемый Водяной Дворец, немалый комплекс построек, принадлежащих, как ни удивительно, королевской казне, и содержащийся на средства короля. Он стоял чуть выше по течению реки Сенки, уютно устроившись со всеми своими многими и порой весьма укромными баньками в лесу, который по руквацким меркам на лес, конечно, никак не походил, скорее на ухоженный парк, но которым жители Парса с большим удовольствием пользовались для своих нужд, в том числе, и для потайных встреч. Вот там граф Менгский и организовал наблюдение, там и начал проводить основную работу.

При этом, шесть доверенных подручных графа выяснили, что там прижилась некая старуха, формально прислуживающая в банях, а на самом деле, по слухам, оказывающая некие сложные услуги тем, кто ее нанимал. Гласный ее доход составляла покупка иной раз очень дорогих туалетных принадлежностей… у одного торговца, лавочка которого находилась на улице Старой Голубятни. По данным Морштока торговец этот, помимо всех торговцев, при Водяном дворце устроившихся и своего места, разумеется, никому не желающих уступать, переправлял какие-то мыла, притирания и пахучие воды некоторой особе, имя которой менгский обозначил как «Х», и за которым князь сразу же понял предполагаемого оборотня, кем бы он ни оказался. Человек этот, или нечеловек, – нелюдь, подумал князь мельком, – для своих планов и действий пользовал небольшой и изрядно потаенный павильон, называемый почему-то Колодцем, о котором даже полицейским графа удалось узнать не слишком многое. По-крайней мере в книжке Морштока страница, отведенная для накапливаемых фактов, зияла пустотой. Но кажется, именно вследствие этой скрытности, Моршток и заподозрил, вполне разумно, по мнению князя, лабораторию превращений оборотня…

Этим Моршток и занимался, когда на всю группу следователей стали нападать, и подчистую вырезали в разное время и в разных местах, а потом еще и Морштока подловили. Организованы эти ловушки была, судя по всему, мастерски. Либо, опять же подумал князь, у них не было сильных бойцов, полицейские по всем статьям уступали уличным убийцам или нанятым для этого дела бретерам. Причем, по-видимому, предателей в команде Морштока не оказалось, потому что Оприс сделал приписку – среди найденных трупов были опознаны все полицейские, этим делом занимающиеся.

Князь еще разок хорошенько перечитал все записи и почти с сожалением к полицейским подумал о том, что они зря, как оказалось, не приняли в расчет возможную магическую слежку. Им следовало бы, пусть и нарушая какие-то местные предписания, о которых князь не имел ни малейшего понятия, и которые не собирался принимать во внимание, выделить достаточно искусного мага, подобно тому, как Густибуса выделили для его группы. Этим можно было объяснить неудачу расследования, проведенного Морштоком. И не только этим, решил князь Диодор, раздумывая уже по-своему.

Ввечеру дождь стал еще гуще, не просто сильным, а проливным. Стырь даже ворчать начал на князя, когда тот обряжался в своем покое, мол, не дело в такие хляби разверстые выходить из дома, но князь только посмотрел на него, и слуга замер. Все же спросил, для верности:

– Князюшка мой, а может, я с тобой?

– Не может. – Князь для верности еще разок подумал, твердым движением вделся в перевязь с местной шпажонкой, купленной еще в Кебере. Его сабля запоминалась бы даже под плащом.

Внизу, перед выходной дверью уже стояли Дерпен и Атеном, куртье слегка нервничал. Чтобы поддержать длинноголового секретаря, князь сказал:

– У тебя, Атеном, вид заправского вояки.

– У меня?.. Да что ты, князь, я же не воин… – Он действительно смутился.

– Ты бы взял свою четырехстволку, князь, – густо произнес Дерпен.

– Взял он, взял, – из-за плеча некстати вылез Стырь.

А может, и кстати, Дерпен стал помягче, если это было вообще возможно. Все же делать командиру непрошенные предложения он не умел, не привык. Поэтому восточник спросил Стыря:

– Почистил после сегдняшнего?

Делать такие замечание этому служивому с детских пор тоже не следовало, князь даже и не подумал бы. Стырь только посмотрел на Дерпена, и тот, нахмурившись, кивнул, мол, ладно, коли так.

Вышли во двор отеля. Помимо дождя тут бился еще и ветер, причем факел у ворот даже притухал под его порывами, чтобы снова разгореться через миг. А ведь это в обнесенном стенами дворе, решил князь, что же на улицах-то будет?

Идти пришлось далеко. Атеном даже пожаловался пару раз, что следовало бы все же взять экипаж, чтобы добраться в Лур посуше, но еще днем он сам и заметил, что на это визит к Его Величеству следует отправиться незаметно, чтобы никто ничего не понял и не разобрал. Иначе, подсказал он, потом отбиться от запросов будет трудно, каждый, кто только имеет на это право, начнет выяснять, что же делали имперцы в королевском дворце?

– И даже, – высказал он, когда они уже почти пришли, – те, кто не имеет на это право, тоже будет спрашивать. Местная политика – дело такое, что нужно со всеми поддерживать хорошие отношения, без этого не то, что сплетни не узнаешь, но и на рауты приглашать перестанут.