Брачный марафон - Татьяна Веденская

– Привет, детка. Как ты? – раздался вдруг заискивающий голос из-за двери. Я обернулась, не в силах поверить собственным ушам. Неужели он явился сюда и будет делать вид, будто он – ангел. Заботливый муж и его несчастная жена, которая по нелепой случайности потеряла ребенка. Какое горе.

– Что тебе здесь надо? – сквозь зубы выплюнула я.

– Как же? Я твой муж. Вот, принес тебе йогуртов. Доктор сказал, что тебе надо есть белок, чтобы поправляться.

– От тебя мне теперь ничего не нужно, кроме билета на самолет, – я смахнула испарину, выступившую на моем лбу.

– О, не надо так переживать, – вдруг понес околесицу он. – Я понимаю, ты пережила ужасный стресс. Это настоящее испытание для женской психики. Просто невозможно вынести такое. Но я с тобой. Я буду рядом, что бы не случилось.

– Только не пытайся выдать меня за сумасшедшую! – выдохнула я. – Уж я – то точно знаю, что ниоткуда не падала.

– Я ничего не пытаюсь выдать, – запричитал он. – Мы же с тобой семья. Ну, поссорились. С кем не бывает? Уверен, у нас будут и другие дети.

– Другие дети? Ты о чем? – ужаснулась я.

– Тебе нельзя волноваться. Не кричи. Выпей минеральной воды, – принялся кудахтать вокруг меня он. Мне захотелось бежать на край света. Прямо сейчас, в ночной сорочке, босиком. Чтобы только больше никогда не видеть этого отвратительного лицемера.

– Ты удивительное ничтожество! – выплеснула на него я.

– У тебя гормональный стресс. Ты даже не представляешь, как я переживаю, что потерял этого ребенка, – вдруг всхлипнул Лайон. Ах да, он же так мечтал стать отцом! Какая ирония, из-за его экономии и жлобства он потерял то, ради чего выписывал меня из России. Так ему и надо. Переживает. Он больше переживает из-за счета, который ему выставят за операцию. Ха-ха!

– Так, где Екатерина Виллер? – в комнату вошел невыразительный пожилой американец в огромных, старомодных очках.

– Это я, – с испугом подала опознавательный знак я. Кто его знает, чего еще кому от меня нужно в этой неизвестной стране.

– Меня зовут Дональд Карстен. Я из службы социального надзора. Могу я задать вам пару вопросов? – вежливо и отстраненно спросил он, не глядя на Лайона. А тот к моему вящему удовольствию вдруг побледнел, будто вампир за секунду высосал из него всю кровь.

– А в чем дело? – уточнила я.

– Вы поступили с общим воспалением, с угрозой перитонита. Процесс, который врачи локализовали, был слишком запущенным. Непонятно, почему вы не обратились в больницу раньше? И, к тому же, выкидыш вызван определенной травмой, похожей на удар. На теле у вас синяки. И у вас нет страховки. Мы не можем не вмешаться. Вы должны дать объяснения.

– Объяснения? – с интересом посмотрела на него я. Уже давно я была готова дать объяснения любому, кто только пожелает их выслушать. Подсознательно я ждала этого дня уже больше полугода. С тех самых пор, как пересекла таможню и ступила на «благословенную» землю мечты.

Больница – не курорт, тут не забалуешь. Место скорби, слез и расходов, для некоторых вплоть до банкротства. От своей соседки по палате я по самые уши наслушалась историй о том, чем кончили те или иные ее знакомые, которым довелось заболеть чем-то, не включенным в перечень допустимых проблем со здоровьем.

– А когда Майкл сломал ногу, ему пришлось обратиться в местную больницу. А она не была партнером его страховой компании, – тарахтела она, пытаясь убедить меня (и себя заодно), что ей еще повезло.

– И что же? – зевая, спрашивала я. Этот американский менталитет до сих пор удивлял меня. Все подсчитать с точностью до доллара, и в своем, и в чужом кармане.

– Ему это обошлось в четырнадцать тысяч долларов. Наложили гипс и сделали рентген. Он посчитал, что ему было бы дешевле перелететь со сломанной ногой в свой штат.

– Перелетел?

– Нет, – огорчилась та. – Поэтому-то и четырнадцать тысяч. Снимать гипс тоже пришлось там.

– А у нас в России это делают бесплатно, – выпендрилась я. Национальный патриотизм начал расцветать во мне буйным цветом. Мне по-настоящему было жалко соседку по палате, это ужасно, когда ты узнаешь о хроническом и очень тяжелом заболевании. В любой стране, любой человек. Но за два дня лежания на соседних койках я выучила назубок, сколько стоит инсулин, какую часть ей компенсирует страховая компания, и во что выльется доплата за обследование, которое она делала в этой больнице.

– Хорошо, что удалось устроиться сюда. В частных клиниках это было бы вдвое дороже.

– Надо же, и тут экономия, – не удержалась и выдала комментарий насупленная девушка, которая почти все время до этого спала.

– А что тут такого? – возмутилась моя соседка. – Все экономят.

– А почему все-таки вы вообще чего-то должны доплачивать? – решила уточнить я. – Для чего тогда нужна страховка, если все равно приходится оплачивать все из своего кармана. Вот в России…

– Не знаю, что там у вас в России, – фыркнула молчаливая девушка, – а если ты хотела ничего не доплачивать за страховки, то ты просто приехала не в ту страну.

– Странно, а почему никто не подает в суд за такое безобразие? – закинула я мысль.

– Интересно, ты с какой планеты сюда упала? Точно инопланетянка. Да любой суд разорит тебя еще быстрее, чем страховки. Сама не рада будешь. Ты хоть представляешь, сколько стоят адвокаты?

– Нет, – заинтересовалась я. Адвокаты для меня были фигурами мифическими.

– Адвокаты – это те, кто до нитки раздевает врачей, когда те до нитки раздевают всех остальных. Болеть и судиться у нас себе могут позволить только очень богатые люди. ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ богатые.

– Как интересно, – искренне воскликнула я. Право, для меня эти дни лежания в клинике были самыми настоящими каникулами. Женские разговоры (пусть даже и на английском) и никакого Лайона. Я была готова болеть и болтать вечно. – Вот откуда эта неудержимая тяга к распродажам и скидкам. У вас постоянное чувство, что черные дни уже наступают на пятки.

– Настоящий американец за пять долларов муху на лету трахнет, – высказалась сообразно моменту девушка и отвернулась к стене. Уж не знаю, что именно заставляло ее так чернушно отзываться о любимой Родине, но я хохотала как сумасшедшая. Пока не приходил Лайон.

– Здравствуй, рыбка. Ну, как ты сегодня? – заботливо ставил в воду новый веник из уродских цветов он.

– Не называй меня рыбкой! – возмутилась я, потому что еще во времена Олега Петровича задолбалась именоваться всякими животными кличками.

– Извини, – покорно кивал Лайон. – Что тебе привезти? Хочешь винограда?

– Не хочу, – надувала губы я. Лайон с его заботой был еще ужаснее, чем Лайон с идиотскими требованиями бегать по парку и готовить фахитос. Но поскольку больше ко мне никто не приходил и приходить не мог, я радовалась ему, не смотря ни на что.