«Если», 2016 № 03 - Журнал «Если»

Может, искусственная экосистема?.. Однажды в офисе общества выступал заезжий футуролог, фамилию которого Дегтярный успел позабыть. С цифрами и графиками тот доказывал, что вся история человечества — это процесс непрерывной переработки природной биосферы в искусственную. Возьмите хоть бройлерного цыпленка, хоть фермерскую свинью, хоть прудового карпа — все они подохли бы в естественной среде обитания или были бы сожраны приспособленными к ней хищниками. Но человек разводит их и совершенствует селекцией, создавая по факту искусственных существ. То же самое и с ландшафтами: какие-то мы приспосабливаем под нужды промышленности и транспорта, какие-то сохраняем в неприкосновенности в качестве заповедников, но даже заповедники — прежде всего заповедники! — являются искусственной средой обитания, потому что без человеческого вмешательства они превратились бы в лесную глушь или гниющее болото. Да и сам человек меняется, делаясь всё более искусственным: очки, протезы, стимуляторы, пересаженные органы, скоро и до мозговых имплантатов дойдет. Процесс, без сомнения, продолжится, пока не завершится полным замещением биосферы техносферой, что есть великое благо, ведь только тогда и возможно будет обрести подлинное бессмертие. Остается дискуссионным вопрос, сохранится ли при этом человечность, или она будет отброшена за ненадобностью. Но если таки будет отброшена, то в этом нет ничего ужасного: мы же отбросили жизнь в пещерах и не слишком печалимся по этому поводу. Доклад футуролога произвел благоприятное впечатление, однако больше генеральный спонсор его не приглашал: говорят, не сошлись в цене.

Футуролог был прав! Благоустроенная планета! Всё вокруг культивировано и сбалансировано. Взять хотя бы вот эту траву. Дегтярный потянул пальцами за ближайший стебель, но тот просто так не поддался, скользя в руках: трансгуманист повозился и бросил. Ну не может быть трава такой сочно-зеленой и такой прочной. Очевидно, продукт высокой генной инженерии. И насекомых с птицами здесь нет по той же причине. Зачем они, когда всё функционально?

Насчет насекомых Дегтярный ошибся. Он почувствовал укол в шею, привычно хлопнул ладонью по коже и, отняв руку, увидел на пальцах хрупкое изломанное тельце, состоящее из полупрозрачных трубочек с большими зеленоватыми крыльями. Существо еще шевелилось; жало, длинное и тонкое, как волос, подергивалось. Вот же хрень! Трансгуманист стряхнул тельце и вытер пальцы о землю, заодно удивившись, какая она мягкая и при этом упругая, словно под ногами не дёрн, а хороший спортивный мат. Тут же Дегтярный ощутил новый укол. Он выпрямился и только сейчас заметил, что над ним кружит целый рой мелких и почти невидимых тварей. Вот тебе и благоустроенная планета. Даже здесь мерзкие паразиты размножились!

Отмахиваясь, Дегтярный побежал вниз по склону холма. Запутался в неподатливых стеблях, рухнул, снова вскочил, подгоняемый назойливыми тварями, спустился к подножию, ускорился, петляя между «хоббитскими» домами, и наконец оторвался от роя. Снова запыхался и перешел на шаг.

Холмы ничем не отличались один от другого. Никаких окон или пристроек заметно не было. Дегтярный даже начал сомневаться, что его первая гипотеза верна. Может, это все-таки не город, а оригинальный ландшафтный дизайн?..

Пока что мир будущего производил двоякое впечатление. Здесь свободно дышалось, было зелено, солнечно, комфортно. Сам воскрешенный трансгуманист чувствовал себя бодрым, как после хорошей баньки с сауной и освежающим бассейном. С другой стороны, все эти «хренокрабы» и «хренокомары». И этот… хвостатый сатир… Они не давали повода признать мир будущего светлым. Дегтярный, когда подписывал в свое время контракт на криони-рование мозга — на тело или хотя бы голову, увы, не хватило сбережений, — представлял все это как-то по-другому. Но что он может знать о будущем? Неизвестно даже, какой сейчас год. Может, две тысячи пятидесятый? Может, три тысячи пятидесятый? Может, миллион три тысячи пятидесятый? Многое должно было измениться. Как неандерталец воспринимал бы Москву? Что он там понял бы? Что его ужаснуло бы? Наверняка напугали бы потоки автомобилей. Страшные грохочущие чудовища — о да! Настоящие чушики и фонит.

Прокладывая себе тропинку между одинаковыми холмами, Дегтярный вновь попытался сложить в памяти всё, что слышал от всевозможных футурологов и коллег-трансгуманистов. Ключевой пункт: неизбежна технологическая сингулярность. То бишь прогресс в сфере информационных технологий ускорится настолько, что количество перейдет в качество и появится возможность оцифровывать сознание. Если к такому оцифрованному сознанию добавить бионическую конструкцию, то получится бессмертный индивид, который больше не будет зависеть от превратностей жизни в хрупком человеческом теле. Поскольку у таких индивидов в распоряжении будут неограниченное время и безграничные ресурсы, они раньше или позже придут к мысли о необходимости воскрешения предков — разумеется, только тех, кто заранее позаботился о сохранении своего мозга в замороженном состоянии: другие-то давно превратились в прах и воскресить их сложнее, чем динозавров. Да и зачем они нужны в будущем, если даже не подумали о нем?.. Всё вроде стройно, логично, но… Сердце вдруг снова понеслось вскачь. Но зачем они воскресили его в этом дурацком теле?! Еще и костюм… Нет, костюм хороший, немецкий, хоть и куплен в магазине готовой одежды, а не сшит по мерке. Но ведь это какая-то хрень! Или хрен? Тьфу ты, глупость какая!..

Пейзаж сменился. Холмы закончились, впереди лежала равнина, которую рассекала блестящая под солнцем река. Трава здесь была не столь густая и высокая, зато там и сям виднелись скопления растений с большими продолговатыми листьями и мелкими белыми цветками на прямых ветвистых стеблях. Что это за растения, трансгуманист не знал: он вообще ботаникой не интересовался, даже в школе. Стоило бы, наверное, но кто мог предположить, что в будущем все окажутся помешаны на сельском хозяйстве?

Вдалеке, у берега реки, виднелись какие-то вертикальные строения — подробности было не различить, но Дегтярный сразу решил идти туда: хоть какой-то ориентир в однообразно зеленом мире. По пути он размышлял о том, что, конечно, о будущем в его кругу говорили много, вот только одну тему упорно обходили стороной: а какая будет политика после технологической сингулярности? Ведь для неандертальца, попади он в Москву начала двадцать первого века, главную угрозу представляли бы не грохочущие автомобили, а власти предержащие. Что они сделали бы с приблудным троглодитом? В лучшем случае отправили бы к ученым на опыты. В худшем — пристрелили на месте, а потом всё равно отправили на опыты. Такая перспектива пугала, поэтому, наверное, никто из трансгуманистов ее всерьез и не обсуждал. Причем самое неприятное заключается в том, что политические власти, столкнись они с явившимся из прошлого неандертальцем, будут по-своему правы: они отвечают за безопасность граждан, а что способен выкинуть напуганный троглодит, легко себе представить — неандертальцы, говорят, не