Чемпион флота - Георгий Свиридов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Экипажи эскадры миноносцев — самых современных, самых стремительных и поворотливых боевых кораблей, требовали защищать революционный Севастополь от немецких захватчиков до последней капли крови.
Команды тяжелых, больших, как громадные океанские киты, линейных кораблей были инертны и малоподвижны, как и сами их корабли. Они, лишь бы только не воевать, соглашались поднять на своих кораблях желто-голубые стяги…
Решалась судьба Севастополя и флота. На громоздком дредноуте «Воля» 28 апреля 1918 года состоялся митинг всего флота. На нем присутствовали представители всех боевых кораблей. Мнения моряков разделились — одни верили немецким обещаниям и заверениям украинского гетмана, а другие уговаривали сослуживцев не соблазняться, «как рыба на приманку», и пока есть возможность увести весь Черноморский флот в безопасный Новороссийск.
В разгар жарких дебатов даже вспыхнула потасовка между делегатами дредноутов и миноносцев. До рассвета на броневой палубе «Воли» жарко спорили и, надрываясь, хрипло кричали, отстаивая свои доводы, разгоряченные ораторы.
К единому мнению так и не пришли.
Экипажи дредноутов приняли решение поднять украинские желто-голубые державные флаги и ждать прихода немецких войск и украинских полков, чтобы сдаться на милость победителей.
Делегаты от эскадры миноносцев, покинув «Волю», собрали свой митинг в минной базе, на котором дружно постановили:
1. Не сдавать своих кораблей ни немцам, ни самостийщикам.
2. Не позволить, чтобы они были использованы контрреволюцией в ущерб всему пролетариату и мировой революции.
3. Увести эскадру в Новороссийск.
На следующий день — 29-го апреля на миноносцы перешло большевистское руководство Севастополя. На берегу и кораблях еще продолжались шумные, но уже бесполезные и бестолковые митинги, а в бухте слышался грохот лебедок, сновали баржи и трудяги катера. Эскадра миноносцев готовилась к выходу в море.
Линейные корабли на кормовых флагштоках подняли желто-голубые флаги. Экипажи дредноутов «Воля» и «Свободная Россия» пригрозили эскадре миноносцев, что если она попытается покинуть Севастополь, то они немедленно откроют огонь из всех башенных орудий.
Но грозный рык не возымел никакого действия. На эту угрозу экипажи миноносцев ответили достойно. Они предупредили, что при первом же выстреле всей эскадрой пойдут в минную атаку, и подняли на своих кораблях красные флаги и сигналы: «Позор предателям!»
В полночь, выбрав якоря и погасив огни, миноносцы начали медленно и настороженно вытягиваться из лабиринта севастопольских бухт, выходить в открытое море.
На следующий день жителей города, а главное, экипажи тяжелых кораблей потрясло коварство немцев. Несмотря на то что были выполнены все требования ультиматума, германские войска и украинские полки не остановили свое продвижение, а наоборот, используя кратковременную заминку, продолжили стремительно наступать, их передовые части уже прорывались к городу. Немецкие конные разъезды появились около Инкермана, а артиллерийские батареи стали занимать позиции на Братском кладбище и на выгодных рубежах Северной стороны.
Это отрезвило многие горячие головы. Матросы линейных кораблей стали срывать украинские флаги и потребовали: немедленно уходить в Новороссийск!
Глубокой ночью тяжелые корабли начали сниматься с бочек и якорей, и, не зажигая огней, один за другим потянулись к узкому выходу из бухты. На Северной стороне взметнулись в небо немецкие ракеты и осветили бухту, а батарея торопливо открыла пальбу. Дредноуты, мощные и степенные, не обращая на нее никакого внимания, спокойно и медленно вышли в открытое море. Легкие снаряды немецкой полевой артиллерии причиняли им такой же вред, как укусы комаров шкуре слона.
Черноморский флот перебазировался в Новороссийск, в последнюю крупную морскую базу революционной России. Здесь и развернулись бурные, нервозно скомканные и напряженно тревожные события, исход которых никто не мог предсказать.
На просторах Кубани вовсю бушевала гражданская война.
Приморский работящий Новороссийск, наводненный беженцами, матросами с торговых кораблей, красногвардейскими отрядами, военными моряками, проходимцами и бандитами, превратился в центр притяжения и перекресток устремлений политических амбиций. Немецкие самолеты нагло кружили над городом и кораблями флота, подводные лодки шныряли вблизи Новороссийской бухты.
Германское командование, обозленное и рассерженное, в категорической форме потребовало от Правительства Советской России, чтобы корабли Черноморского флота немедленно вернулись в Севастополь, не то, в противном случае, они начнут наступление на Москву.
А из Москвы пришел по телеграфу секретный приказ: не паниковать и ни при каких обстоятельствах не возвращаться в Севастополь, а в крайнем случае потопить корабли. В штаб флота поступило официальное сообщение из столицы.
«Ввиду германского ультиматума правительство и Совет народных комиссаров сочли себя вынужденными формально согласиться на возвращение кораблей флота в Севастополь. В этом смысле вам послан шифрованный телеграфный приказ, но вы обязуетесь его не исполнять и считаться только с отданными выше предписаниями. Флот не должен достаться немцам, он должен быть уничтожен».
Командующий Черноморским флотом комиссар Саблин под благовидным предлогом, а по сути бросив флот, спешно уехал в столицу еще из Севастополя, возложив командование на капитана Тихменева. А тот имел тайные связи с белой армией и получил тайный приказ: содействовать возвращению флота в Севастополь, где белые надеялись его захватить.
На флоте все вопросы в то тревожное время решались на митингах. Мнения моряков разделились.
Одни были за возвращение в Севастополь, другие призывали сражаться с немцами до последнего снаряда, а третьи — выполнить приказ Совета народных комиссаров.
Капитан Тихменев, не считаясь ни с чьим мнением и результатами голосования, отдал приказ;
— Флоту готовиться к походу в Севастополь!
В этот напряженный момент, когда решалась участь флота, революционную бдительность проявил экипаж миноносца «Керчь». Командир корабля лейтенант Кукель, исполняя волю экипажа, отказался подчиниться приказу и возвращаться в Севастополь, уже занятый немецкими войсками.
Вахтенный сигнальщик отмахал флажками и сообщил всем кораблям:
— Команда миноносца «Керчь» решила выполнить приказ Совнаркома, затопить корабль. Но немцам не сдаваться!
Миноносец поднял на своей мачте сигнал, обращенный к кораблям, решившим возвращаться в Севастополь:
«Позор изменникам революции и родины!»
Митинговая буря снова вспыхнула на флоте. Боевые корабли один за другим стали присоединяться к «Керчи». Тихменев на дредноуте «Воля» ночью ушел в Севастополь, а командование по сути дела самоубийством флота принял на себя лейтенант Кукель.
