Дочь лучшего друга - Тиана Тесса

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Некоторое время мы лежим в тишине, и в комнате слышно только наше успокаивающееся дыхание. Я смотрю в темный потолок, пока не чувствую на себе взгляд. Поворачиваю голову, Саша смотрит так наивно, словно девочка-одуванчик, словно не она не так давно скинула с себя платье, ничуть не смущаясь.

— Спасибо, — шепчет вдруг, и я смеюсь, не удержавшись.

Потираю лицо руками и думаю: а, к черту, я уже упал в пропасть, еще немного можно получить удовольствие от полета.

— В душ? — задаю вопрос и сажусь, Саша тотчас вскакивает следом, я стаскиваю презерватив и, завязав, бросаю на пол. Главное, не забыть его, иначе мало не покажется.

Поход в душ, конечно же, не ограничивается только мытьем. А вот после мы-таки падаем в ее кровать и засыпаем.

Я открываю глаза и вижу стену, увешанную разными картинками. Сажусь, переводя взгляд на компьютерный стол, где на ящиках приклеены стикеры-сердечки, в кресле — огромный плюшевый медведь.

И меня накрывает осознание: Саша, блядь, такой еще ребенок. Вся ее комната — как демонстрация мебели для кукольного дома. Но вспоминая, какой она была ночью, слегка остываю. Еще раз оглядываюсь, натягиваю трусы и джинсы, футболку не нахожу. Ладно, черт с ней, где хозяйка дома?

Открыв дверь, чувствую запах блинчиков, такой дразнящий, что рот наполняется слюной. Тихо захожу в кухню и не знаю, то ли материться, то ли улыбаться. Сашка, по ходу, воплощает картинку всех дешевых мелодрам сразу, потому что стоит у плиты в моей футболке и что-то напевает. И я снова чувствую сожаление, что поддался вчерашнему порыву. Дело даже не в Матвеев, а в этой мечтательнице из кукольного домика.

Саша пальцем залезает в банку со сметаной, и мои сожаления отступают, потому что она сексуально облизывает палец. Выключает газ, снова лезет в банку и замечает меня. Стоит, застыв, с пальцами в сметане.

Я медленно приближаюсь, держа ее взгляд, замерев напротив, беру руку и облизываю сметану. Саша тут же тяжело выдыхает, глядя мне в глаза. Дыхание учащается, она тянется ко мне, я целую ее. Ладонь залезает под футболку, и там, конечно, никаких преград.

— Нарываешься? — усмехаюсь, подхватывая ее и сажая на край стола.

Саша только кивает, и это заводит меня еще больше, я прижимаюсь к ней и шепчу на ухо:

— Ты понимаешь, Саша Кострова, что я сейчас трахну тебя на обеденном столе?

Я вижу, как она возбуждается от одних только слов, подается ко мне, трется о пах, не сводя при этом глаз. Мой маленький дьяволенок.

Я достаю презерватив и нарочито медленно открываю упаковку, приспускаю штаны с боксерами. Саша следит за мной, часто дыша, стаскивает с себя мою футболку и кидает в сторону. Да, кажется, мы нашли общий язык.



Мы сидим друг напротив друга и едим успевшие остыть блины. Я даже не знаю, как описать свои эмоции от происходящего. Роман Борцов сидит на моей кухне, мы занимались улетным сексом, а теперь мило завтракаем. Я закусываю губу и спрашиваю:

— Можно я вас… тебя, — поправляюсь, видя как он вздергивает бровь, — тебя покормлю?

Роман явно обескуражен, но усмехнувшись, говорит:

— Валяй.

Я перехожу со своим стулом к нему, сажусь рядом, так что наши колени соприкасаются. Он рассматривает меня с интересом.

— Только учти, — говорит с улыбкой, — твой порыв может окончиться новым сексом.

Я краснею, пряча улыбку, обмакиваю блин в сметану и подношу к его губам. Боже, мне кажется сексуальным все, что с ним связано. Как он ест, как смотрит, как говорит. Какое-то помешательство. Я стараюсь не думать о том, что будет, когда мужчина уйдет, просто наслаждаюсь моментом. Потому что все, что будет потом… Будет потом.

И мы снова оказываемся в постели, и меня снова и снова разрывает на части от удовольствия, которое он мне дарит. И я ни на мгновение не жалею, что все это время настойчиво его добивалась. Потому что вижу: он хочет этого, не меньше, чем я. Вопрос лишь в том, хочет ли чего-то ещё?

Роман начинает собираться домой, когда часы показывают пять вечера.

— Сань, завтра выходной, — говорит, натягивая футболку, в которой я проходила весь день, кайфуя от запаха на ней. — Я в офисе не появлюсь, уезжаю. Так что отдыхай. — Он кидает взгляд на настенные часы. — Мне надо ехать, я позвоню, хорошо?

Я киваю, пряча глаза. У него все так просто и непринужденно, встал, оделся и ушел. Годами отработаная практика, а я уже начинаю чувствовать подкрадывающуюся пустоту.

Рома словно понимает это, в прихожей берет меня за подбородок, вынуждая посмотреть на него.

— Сань, только не накручивай себя, хорошо? Мы все обсудим. И пока никому ни слова, — он коротко чмокает меня в губы. — Я побежал.

Берет мусорный пакет, куда сложены все улики против нас, и уходит.

Я, как дура, пялюсь в окно, Рома смотрит наверх, машет мне с улыбкой.

Вскоре его машина выезжает со двора и почти сразу я получаю сообщение:

«Сань, не переживай только, все будет хорошо».

И почему-то эти простые слова меня успокаивают. Я взбадриваюсь, готовлю ужин, а потом сажусь читать книгу. Звонит Полина, уже в который раз за день, но сейчас у меня нет никакого желания с ней разговаривать, мне хочется еще хоть немного продлить возникший мирок под названием: я и Роман Борцов.

Сама не замечаю, как засыпаю, а просыпаюсь от шума в прихожей. Вскакиваю, потирая глаза: семь утра, родители приехали.

— Привет, Шурик, — мама целует меня в макушку, когда я появляюсь из комнаты.

Тетя Инна, встречавшая нашу сладкую парочку, кивает с улыбкой.

— Шур, корми меня, — смеется папа, — голоден, как волк, сейчас умоюсь только.

Я шлепаю в кухню и начинаю суетиться, мама с тетей Инной ко мне присоединяются.

— Ну как отдых? — спрашиваю маму.

— Отлично, — она прямо светится. — И сделка у Матвея вроде срастается, так что настроение было чудесное, нагулялись вдоволь, фотки попозже покажу.

Я киваю и ловлю хмурый взгляд отца, появившегося в кухне. Сердце почему-то замирает, а я сама застываю.