Иноземцы на русской службе. Военные, дипломаты, архитекторы, лекари, актеры, авантюристы... - Валерий Ярхо

Одно содержание «потешных войск» влетало в копеечку — Боярская дума на эту «забаву» выделяла денежки со скрипом, а расходы все возрастали. В 1682 году для забав Петра, коему тогда было одиннадцать лет, набрали «малых робяток», ставших его живыми солдатиками, но, начавшись как забава для мальчиков, вся эта затея выросла вместе со взрослевшим Петром в серьезную военную силу, которую готовили лучшие офицеры-иностранцы — с ними царевич удивительно легко находил общий язык. Одно такое знакомство стало воистину судьбоносным и оказало значительное влияние на формирование его личности.

3 февраля 1687 года Петр присутствовал на смотру Бутырского полка, которым командовал Патрик Гордон, к тому моменту уже состоявший в чине генерал-лейтенанта. Он долгие годы провел в Малороссии, где принимал участие в нескольких войнах и командовал киевским гарнизоном. В Москве шотландец бывал только наездами, в перерывах между походами. Именно Стальное Запястье сыграл весьма большую роль в деле приведения к власти Петра; если патриарх Иоаким обеспечивал поддержку церкви, моральный авторитет и по крайней мере нейтральное отношение черни, удерживаемой священством от вмешательства в «дела верхних людей», то сэр Патрик предоставил военную силу, на которую в борьбе за трон оперся Петр Алексеевич.

События, которые могли повлиять на выбор Гордоном партии в политической игре, произошли в 1683 году, когда его карьера дала сбой — у сэра Патрика вышла размолвка с Василием Васильевичем Голицыным, по просьбе которого Гордон составил аналитическую записку об обороне Чигирина. Это было одно из важнейших сражений войны за Малороссию, в которой принимали непосредственное участие многие видные деятели времен правления царевны Софьи. Одним из главных воевод в том походе был сам князь Василий Васильевич, а так как сражения под Чигирином закончились неудачей, обернувшейся большими политическими и территориальными потерями, то ему хотелось, чтобы Патрик Гордон, командовавший оборонявшим Чигиринский замок гарнизоном, дал свою оценку тем событиям.

На эту должность сэр Патрик попал в результате хитрой интриги, направленной на то, чтобы удержать его в русской службе. В ходе кампании 1677 года он командовал драгунским полком в авангарде войска воеводы князя Ромодановского, который должен был отразить вторгшиеся в Малороссию соединенные войска турок и крымских татар. Войска Османской империи и Крымского ханства устремились к Чигорину, который был важной точкой на политической карте того времени — город и замок были резиденцией Хмельницкого, а после его смерти стали опорным пунктом малороссийской обороны. Возвышавшийся над рекой Тясмином замок был выстроен на единственной в долине Днепра каменной горе и господствовал над округой.

Рати под командой Ромодановского шли на помощь осажденному турками замку и после нескольких боев у днепровских переправ через незамкнутое турками кольцо вступили в Чигирин, значительно увеличив число обороняющихся. До решающей битвы поэтому не дошло — видя столь значительное подкрепление русских, противник предпочел снять осаду и отступить. Но и в Стамбуле, и в Москве понимали, что в сражении за Чигирин непременно последует продолжение, а потому готовились к нему, как могли.

Как раз в это время Гордон объявил о своем желании оставить русскую службу и вернуться на родину, чтобы заняться возрождением родового поместья под Абердином и дать сыновьям достойное образование. Он обратился за помощью к английскому послу Джону Хебдону, который от имени короля Карла II подал правившему царю Федору Алексеевичу «мемориал» об отпуске мистера Гордона со службы. Конечно же, московские власти накануне сложной военной кампании против сильного врага не хотели расставаться с одним из самых храбрых и заслуженных военачальников, а потому был сделан встречный ход, носивший все признаки «старой византийской школы»: не успел посол подать «мемориал», как Гордону предложили должность коменданта Чигири-на, поставив честолюбивого вояку перед сложным выбором. Должность Чигиринского коменданта была важная, а служба в крепости считалась опасной — шотландский дворянин, уклонившийся от этой «милости», рисковал прослыть трусом, а вот этого Стальное Запястье допустить никак не мог. Расчет московских хитрецов оказался верным — сэр Патрик выбрал опасную службу и отказался от возвращения к родным пенатам.

Теперь кроме драгунского полка ему подчинили еще и полк пехоты. Согласно тогдашнему укладу, номинально старшим в крепости числился воевода Иван Ржевский, но фактически распоряжался подготовкой к обороне именно генерал Гордон. Гарнизону следовало поторапливаться, и сэр Патрик взялся строить из дерева, земли и камня целую систему бастионов, равелинов, фланков, ретраншементов и других оборонительных сооружений. И все это в спешке, потому что было чего опасаться — по имевшимся в их распоряжении сведениям, на Чигирин шла армия знаменитого турецкого полководца Кара-Мустафы. На завоевания приднепровской твердыни были брошены 15 тысяч янычар, 30 тысяч турецкой конницы и 20 тысяч татарских всадников. С пушкарями да с обозниками, осадными рабочими, погонщиками и прочей обслугой османское войско достигало 80 тысяч человек. Чигирин готовились защищать 9 тысяч стрельцов, казаков и солдат, к которым в последний момент подошло около пяти тысяч воинов, посланных на усиление гарнизона.

У турок было явное превосходство в артиллерии — против их 280 орудий, из которых 31 было большого калибра, русские смогли выставить полсотни пушек, в числе которых было 5 мортир и 14 тяжелых орудий. С учетом того, что замковые пушки находились в укреплении, соотношение было не катастрофичным, но в крепости отчаянно не хватало обученных пушкарей, и для обслуживания крепостной артиллерии пришлось приспособлять солдат и стрельцов, наскоро обучив их тому, как заряжать пушки и наводить на цель. Немудрено, что артиллерийские дуэли, вспыхнувшие немедленно после того, как только войско Кара-Мустафы стало лагерем у Чигирина, складывались не в пользу осажденных. В среднем на четыре турецких выстрела русские отвечали одним, большей частью неточным.

Учтя ошибки предыдущей осады, Кара-Мустафа теперь окружил Чигирин полностью, так что проскочить сквозь кольцо удавалось только отдельным, небольшим по численности группам воинов, что никак не могло усилить гарнизон крепости. И все-таки до поры до времени подчиненные Гордона с успехом отражали яростные турецкие атаки.

В начале августа генерал остался единственным командующим в замке — третьего числа погиб Ржевский; осколок гранаты угодил ему прямо в лицо. Но роковым образом на судьбе гарнизона сказалась гибель в первом же сражении греческого инженера, специалиста по минной войне; заменить его оказалось некем. К тому времени турки вели в направлении укреплений русских 25 минных галерей, а ответить им тем же у осажденных не хватало знаний. Не обученные такому сложному с технической точки зрения делу, не привычные к работе на большой глубине под землей, русские солдаты отказывались копать встречные ходы, чтобы подвести мину под турецких саперов. За месяц осады подземные галереи противника достигли линии обороны города, к 11 августа в них были заложены заряды.

Чигиринские посады обороняли казаки, которые были совсем не тверды в дисциплине, — турецкий командующий хорошо знал своего противника и совсем не случайно назначил штурм на воскресный вечер: когда в ночи под бастионами грянули взрывы и тут же последовала атака янычар, казаки большей частью были пьяны и в панике побежали. Но замок устоял, Гордон повел на вылазку солдат и сумел отстоять городские ворота. В ночной схватке полегли 1200 стрельцов, солдат и казаков. Гарнизон потерял 25 офицеров; среди погибших был полковник Корнелиус ван Бокховен, к этому времени отставший от Гордона в чинах и служивший у него в подчинении.