Некрополь - Дэн Абнетт

— Никуда без нее не хожу.

— Сыграй, а?

— Сейчас?

— Мой первый сержантский приказ.

Майло вытащил плотный сверток трубок и мехов из рюкзака. Он прочистил мундштук и вдохнул в мешок жизнь, заставив его тихо выть и поскуливать. Гул болтовни вокруг всех костров стих с первым же аккордом.

Нажимая на меха рукой, он заставил мешок дышать на высокой, пронзительной ноте.

— Что сыграть? — спросил он с трубками в руках.

— «Любимая ждет меня в наловой роще», — неожиданно сказал Домор у него за спиной.

Майло кивнул. Мелодия была неофициальным гимном Танит, более живая, чем официальный планетарный гимн, но печальная почти до боли для любого танитца.

Он заиграл. Мелодия возносилась над двором, над стайками искр, взлетающих над кострами. Один за другим люди запели.

— Что это? — хрипло спросил Балвер, когда Корбек тихонько запел. По всему двору севгруппские солдаты замолчали, когда горестная завораживающая мелодия разлилась в воздухе.

— Песнь призраков, — сказал Корбек и потянулся к сакре.

Главный хребет звенел хором голосов. В залах Легислатуры и в огромной полковой капелле Штаба домов тысячеголосые победные хоры славили победу и пели гимны во спасение.

Шагая по мраморной колоннаде с капитаном Дауром и еще несколькими офицерами к Штабу домов, Гаунт остановился на балконе и посмотрел вниз, на зал полковой капеллы. Он отправил спутников вперед, а сам постоял немного, наблюдая за мессой. Двенадцать сотен певчих в золотых робах, держа перед собой переплетенные в красное книги гимнов, исполняли гимн «Узрите Терры триумф» так, что воздух дрожал.

Высокая сводчатая крыша зала была украшена баннерами компаний и флагами домов, дымок из кадил клубился в свете свечей. Процессия клириков Министорума, несущая позолоченные знамена и шкатулки с реликвиями, замыкаемая детьми-сервиторами, спускалась с главного нефа к Имперскому алтарю, где ожидали интендант Бейнфейл и мастер-законодатель Анофий. В процессии участвовали трое представителей Администратума в капюшонах и три астропата из гильдии, чьи атласные одеяния раздулись от трубочек, проводов и подсоединений. Астропатов несли в паланкинах взрослые сервиторы, и множество трубочек и проводов, тянущихся из складок их мантий, подсоединялись к микродиодам, впаянным в серебряные пластинки.

— Греет душу, не так ли? — поинтересовался голос за спиной у Гаунта.

Гаунт повернулся. Это был Каул.

— Если согревает души улья Вервун, пускай. Хотя все это преждевременно.

— Неужели? — Каул нахмурился, как бы сомневаясь. — Я направляюсь в Штаб домов. Составите компанию?

Гаунт кивнул, и две зловещие черные фигуры в фуражках двинулись вместе по мраморной колоннаде, освещенной мерцающими фонарями, развешанными вдоль стены.

— Сегодня мы добились победы, вы же, кажется, пали духом.

Гаунт хмыкнул.

— Мы отбросили их. Называйте это победой, если угодно. Но она досталась нам дорогой ценой, дороже, чем могла бы.

— Могу я поинтересоваться, на чем вы основываетесь, полковник-комиссар?

Они шагнули в высокую арку, на которой стяги хлопали на ветру. За ними следовал хор.

— Командные и контролирующие системы улья Вервун непригодны для военных действий такого размаха. Система дала сбой. Координация плохо работала в тылу и отказала на передовой. И в самой командной структуре Вервунского Главного очень многое достойно порицания.

Каул резко остановился.

— Я принял бы эту критику лично. Я, в конце концов, старший дисциплинарный офицер улья.

Гаунт тоже остановился и повернулся лицом к Каулу. На его лицо падало слишком много тени.

— Вы, похоже, превосходно выполняете обязанности, комиссар Каул. Вы лучше всех, кого я встречал, разбираетесь в использовании пропаганды и внушений. Но вы удерживаете под контролем местных чистой силой воли, а не благоразумными тактическими приказами. Командование Вервунского Главного не имеет опыта войн подобного масштаба. Все, что они знают, они прочли в учебных текстах и трактатах. Необходимо заставить их положиться на опыт боевых офицеров.

— Таких, как вы и остальные командиры Гвардии вроде генерала Гризмунда?

— Именно. Я верю, что смогу рассчитывать на вашу поддержку, когда мы встретимся в Штабе домов. Мне нужно, чтобы мы были заодно, Каул. Мы не можем тянуть в разные стороны.

— Разумеется. Я разделяю ваше мнение по этому вопросу, полковник-комиссар.

Они продолжили путь. Гаунт слышал примирительные нотки в тоне Каула — и презирал это. Он прекрасно знал о двух десятках запросов о переводе в боевую Гвардию, направленных Каулом за последние три года. Искусный политикан, Каул явно искал расположения Гаунта, предположив, что он мог бы направить хвалебный рапорт и подстегнуть перевод.

— Я так понял, вы казнили Модайла, — сухо заметил Каул.

— Необходимая мера. Преступная халатность.

— Его подвела, как вы выразились, неопытность. Не слишком ли быстрая казнь — для человека, который еще мог бы научиться?

— Я надеюсь, что вы поступили бы так же, Каул. Бездействие и трусость Модайла стали причиной множества смертей. Это не лечится опытом. Он проигнорировал и предварительные инструкции, и непосредственные приказы свыше.

Каул кивнул.

— В то время как опытный командир Гвардии придерживался бы установленного порядка действий.

— Именно так.

Каул улыбнулся. На его злобном лице это выглядело устрашающе.

— На самом деле я аплодирую вашим действиям. Решительные, сильные, верные духу Комиссариата. Многие опасались, что великий Гаунт размяк, когда сам стал командиром, что комиссарский инстинкт ослабнет. Но вы развеяли эти заблуждения сегодня, с Модайлом.

— Рад слышать.

Они подошли к дверям с золотым барельефом на огромных створках. Элитные войска Вервуна в парадных формах, отороченных парчой, с плюмажами на шлемах, распахнули перед ними двери. За дверями зал Штаба домов полнился голосами и шумом.

Генерал Нэш стоял за кафедрой, пытаясь говорить, но благородные дома его перекрикивали. Младшие офицеры Вервунского Главного топали ногами на своем ярусе и свистели, роанские адъютанты кричали в ответ, поддерживаемые офицерами Севгрупп, нармянами и вольпонцами.

Вице-маршал Анко поднялся на ноги, ударив рукой в белой перчатке по спинке скамьи.

— Со всей благодарностью за оказанную иномирскими братьями помощь, я нахожу это оскорбительным. Генерал Нэш порицает наши военные организации и утверждает, будто мы неспособны справиться с этой битвой. Оскорбление, не больше и не меньше! Разделяет ли его превосходительство генерал Штурм это мнение?