Славянские мифы. От Велеса и Мокоши до птицы Сирин и Ивана Купалы - Александра Баркова

Итак, сказочный герой прошел инициацию и обрел магические качества, которые позволят ему стать царем. Но как он докажет всем, что эти качества у него есть? Для этого ему необходимо принести из потустороннего мира некие чудесные объекты. Потусторонний мир в сказке – сияющая страна: там катится золотое яблочко по серебряному блюдечку, пасутся златогривые кони, оттуда прилетает Жар-птица, перо которой сияет, превращая ночь в день.

Мы убедились в том, что сказка по своей сюжетной и образной насыщенности значительно превосходит многие мифы. Это неудивительно, ведь для веры миф вторичен: многие функции богов и связанные с этим обряды вообще не имеют никакого сюжетного мифа. А сказка и эпос, будучи предлитературой, существуют ради своих сюжетов.

Наш беглый обзор славянского язычества завершен. Как видим, мифов наподобие греческих или египетских мы не встретили. Еще раз подчеркнем: причина полной утраты сюжетных мифов на Руси не только (и не столько!) в принятии христианства; все дело в нашествии Батыя, уничтожившего носителей высокой устной традиции.

XI–XII века, эпоха двоеверия – это поистине лебединая песнь языческой культуры. И если тексты до нас не дошли, то прикладное искусство, в том числе серебряные браслеты, свидетельствуют: не только крестьяне, но и горожане самого высокого положения не спешили отрекаться от родной веры, приняв христианство.

Именно двоеверие церковники назвали тем грехом, за который на Русь пришел Батый. С середины XIII века отголоски язычества начали спешно уходить из городского быта (самой стойкой оказалась Масленица), а в крестьянской среде – переходить в народное православие.

Любопытно, что неоязычество, возникнув в самом конце ХХ века, пытается стремительно пройти тот путь, который язычество проходит в условиях многовековой империи (как было в античности и в Индии): начинаются поиски языческого Абсолюта, возникает концепция бога-всех-богов. В этом смысле неоязыческие тексты представляют гигантский интерес для истории религий – не как неудачная реконструкция мифов тысячелетней давности, а как продукт культуры своего времени.

Но что же читать тому, кто хочет больше узнать о язычестве Руси?

Наиболее авторитетным, достоверным и масштабным изданием является пятитомная энциклопедия «Славянские древности», созданная под руководством академика Н. И. Толстого, у которого автор этих строк имела честь учиться в свое время. Любые работы Никиты Ильича Толстого и Светланы Михайловны Толстой – это максимально широкий охват материала и скрупулезно сделанные выводы.

То же следует сказать и о Е. Е. Левкиевской. Ее книга «Мифы русского народа» посвящена в основном тому, что мы называем низшей мифологией, причем значительная часть вошедших в нее текстов была собрана экспедициями под руководством Н. И. Толстого.

Другие авторы, чьи труды заслуживают высокого доверия, – это А. В. Гура, В. Я. Петрухин (его научно-популярные книги по мифологии самых разных народов исключительно хороши), Т. А. Агапкина, Л. Н. Виноградова, А. Л. Топорков и прочие; все они входят в число авторов как «Славянских древностей», так и словаря «Славянская мифология». Но увы: при чтении этого словаря необходимо обращать внимание на имя автора статьи, потому что, как мы уже отмечали, Вяч. Вс. Иванов и В. Н. Топоров в своих статьях пишут иногда самые фантастические вещи (например, домовой у них оказывается ипостасью… Велеса).

Мы уже неоднократно выказывали недоверие к книге Вяч. Вс. Иванова и В. Н. Топорова «Исследования в области славянских древностей». Этот труд принес вреда гораздо больше, чем пользы. Надеемся, читатель скептически отнесется к любым сочинениям, повествующим о бое Перуна с Велесом.

Что касается книги Б. А. Успенского «Филологические разыскания в области славянских древностей», то она хороша как огромное собрание увлекательного фольклорного материала, но ее базовая концепция – «языческие черты в культе Николы перешли из культа Велеса» – является ошибочной. В свое время она заслужила критику Н. И. Толстого.

Мы надеемся, что наш читатель с осторожностью воспримет и книги Б. А. Рыбакова. И если относительно его мифологических построений мы сказали много, выделив как заслуги, так и ошибки, то фантазии ученого на тему русских былин производят на автора этих строк (специалиста по былинам) лишь негативное впечатление. Абсолютно все трактовки былин Рыбаковым демонстрируют полное непонимание предмета, а квинтэссенцией его ошибок следует назвать фотографию (!) гроба, в котором умер Святогор, приведенную в книге «Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи». В изданиях «Язычество древних славян» и «Язычество Древней Руси» главы, посвященные былинам, мы советуем просто пропускать.

Былинам вообще не везло с исследователями. Работы Б. Н. Путилова об эпосе и, в частности, о былинах хороши, но не дают масштабного представления о нашем эпосе, а фундаментальная книга В. Я. Проппа «Русский героический эпос», увы, была написана в условиях жесткого идеологического давления и являет собой печальный пример того, как цензура уничтожает науку.

Зато именно В. Я. Проппом подготовлены классические труды по сказке, которые без малого столетие служат базисом в изучении не только фольклорных, но и литературных текстов (ведь сказка, окончательно утратив связь с сакральным, становится основой для собственно литературы). Это «Морфология сказки» и особенно «Исторические корни волшебной сказки». «Исторические корни…» должны быть прочтены каждым, кто интересуется мифологией, поскольку объясняют глубинные механизмы формирования сюжетов и образов.

Наши собственные лекции о Богине-Матери можно найти в нашей книге «Сотворение мира. Богиня-Мать. Синий Бык и Бог Земли. Бессмертная Возлюбленная»; а в издании «Введение в мифологию» читатель увидит развернутый анализ мифологии в русских былинах.

Наконец, хочется посоветовать для ознакомления еще один тип текстов, открывающий мир русского язычника, – он подойдет читателю как эрудированному, так и совершенно неподготовленному, как взрослому, так и ребенку. Это романы Елизаветы Дворецкой. Ее книги, хотя и являются художественными произведениями, опираются на мощный научный материал, а их литературная форма позволяет передать мироощущение наших далеких предков. Приведу слова писательницы: «Если древний человек воспринимал чуму как нашествие навий, то и описывать ее надо как нашествие навий». Для интересующихся (особенно для подростков) такие тексты могут стать ступенькой к чтению собственно научной литературы.