Гибель Армады - Виктория Балашова

— Осторожно, — предупредил де Лейва, увидев, как Антонио разглядывает заболевшего моряка, — не подходи к ним близко. Никто не знает, насколько заразна эта отвратительная болезнь.

Они отошли чуть подальше от так называемого лазарета — участка палубы, предназначенного для болевших. Там лежали все: и страдавшие от холода, и умиравшие от голода, и пораженные цингой, и отравившиеся пищей. Между ними сновали наглые крысы. Лечить людей было нечем и некому. Врачей на Армаду взяли изначально мало. Зато хватало священников. Они и творили свои молитвы над заболевшими.

— Де Вилар жив? — спросил Антонио, давненько не заходивший к дону Риккардо в каюту.

— Жив. Этому ничего не сделается, — де Лейва усмехнулся, — сидит на кровати, судари грызет. Требовал выдать ему вино и еду, которые он лично закупал для себя. Я сказал, сейчас приказом герцога личное стало общим и поделено на весь экипаж, на всех, кто находится на судне.

— Смотрите, берега! — показал рукой на горизонт Антонио.

Тут же послышался крик из «вороньего гнезда» — матрос, дежуривший на мачте, заметил берег по обе стороны от каракки. Капитан поспешил к де Лейве.

— Мы точно не будем причаливать? — спросил он. — Это последний шанс. Дальше — Ирландия. Я слышал, берег там скалистый. Сможем ли высадиться, не уверен. В таком состоянии до Испании мы не дотянем.

— Приказ герцога и самого короля, — покачал головой дон Алонсо, — в Шотландии к берегам не подходить. Идем мимо.

— Скоро даже сухарей не останется. Я уж не говорю про воду. Если не воспользуемся ситуацией, просто умрем все от голода и жажды, — возразил капитан.

Нарушить приказ герцога? Де Лейва размышлял недолго. Медина-Сидония шел впереди. Левантийская армада, точнее то, что от нее осталось, старалась держаться вместе и плелась далеко позади.

— Отправляйте шлюпку. Пусть попробуют закупить хоть что-то, — решил дон Алонсо, — кораблям причаливать действительно опасно. Католиков тут могут встретить как врагов.

Вскоре каракка уже стояла неподалеку от побережья. Шлюпку спустили на воду и отправили за провиантом. Волны чуть утихомирились. Ветер не мешал продвижению в сторону Шотландии. Оставалось ждать посыльных обратно. На палубе царило оживление. Даже тяжело больные поднимали головы, чтобы посмотреть на землю, маячившую неподалеку. Всем хотелось ощутить под ногами не вечно покачивающийся пол, а твердую поверхность.

Наступил вечер, а шлюпка не возвращалась.

— Иногда герцог бывает прав, — де Лейва устал смотреть вдаль. Он повернулся к Антонио, — католиков в Шотландии не ждут. По крайней мере в этой конкретной части страны. Не повезло.

— Могло быть иначе? — спросил Антонио.

— Не все тут поддерживают протестантов и короля Якова. Я рассчитывал на то, что тайные сторонники католицизма окажут помощь Армаде. Маленькая шлюпка — не большой корабль. Она не привлекает к себе внимания. Кто-то мог отважиться погрузить на нее немного сухарей и воды.

Когда стало совсем темно, с «Санта-Тринидад» подали знак: их шлюпка вернулась. Капитан отправил на «Санта-Марию» мешок сухарей и немного воды. Вернувшиеся матросы сказали, что о судьбе второй шлюпки ничего не знают. Они причалили в разных местах. Ветер отнес их довольно-таки далеко друг от друга. Шотландцы не были очень гостеприимны, но провиант продали, велев испанцам быстро возвращаться на корабль.

— Видимо, к нашей шлюпке они не проявили гостеприимства, — прокомментировал де Лейва.

— Будем ждать? — спросил капитан.

— Пойдем с утра, — решился де Лейва, — если шлюпка не вернется к утру, то смысла тут оставаться нет.

— Мы окончательно отстанем от флагмана, — встрял Антонио.

— Не страшно, — отозвался капитан, — толку от них все равно мало. Шотландцы знали путь до поворота в сторону Ирландии. После Гебридских островов идти придется на ощупь. Но раз одна шлюпка вернулась, то может вернуться и вторая. Лишним мешок сухарей не будет.

Антонио задрал голову. Тучки набегали на звезды, небо хмурилось. Капитан заметил его взгляд:

— Погода переменится. Ветер усиливается. Но нас должно относить как раз туда, куда нужно. Главное обогнуть Шотландию и взять направление на юг. Утром видимость улучшится, — капитану хотелось дать шлюпке шанс. Все это понимали и не спорили. В любом случае одна спокойная ночь никому не помешала бы. Корабли Левантийской армады стояли вместе, ожидая дальнейших приказов командующего.

— Больше шлюпок к берегу не направлять, — сказал де Лейва, — риск слишком велик. Стоим до рассвета. Как только рассветет, двигаемся дальше.

Шлюпка так и не вернулась. Бежали моряки, воспользовавшись случаем, или их убили, осталось неизвестным.

3 сентября 1588 года Гебридские острова

Несмотря на предсказания капитана, ветер не очень помогал двигаться в нужную сторону. Несколько дней ушли на борьбу с ветром и штормом. Холод не отпускал. Порции сухарей уменьшились. Испания чуть приблизилась, но не настолько, чтобы можно было хоть на минуту расслабиться. Держаться вместе даже одной армадой получалось все хуже. Каракка в какой-то момент осталась в одиночестве. О связи с остальными речи не шло: крохотные суденышки, использовавшиеся для связи, в бурлившем море были обречены.

— Сейчас начнется самое сложное, — сказал де Лейва, с трудом откашливаясь.

— Вы плохо себя чувствуете, — это был не вопрос, утверждение, — вы слишком много времени проводите на палубе, — заметил Антонио, сам постоянно торчавший на ветру.

— Все в порядке, — де Лейва не желал признаваться в том, что еле стоит на ногах, — о себе лучше подумай. Твое состояние меня не радует.

— Меня самого не радует мое состояние. Причем давно. Чуть не с самого первого дня нашего путешествия на «Санта-Марии». Так почему только сейчас начинается самое сложное? — уточнил Антонио. — Мы в аду. Здесь плохо везде.

— Мы приближаемся к Ирландии. Шотландские лоцманы нам не помогут, не только потому что они находятся на флагмане Медина-Сидонии, а флагман давно потерялся из виду. Помнишь, капитан сказал, они ирландских берегов не знают. Тут — сплошь скалы, спрятавшиеся под водой. Раньше мы на небо смотрели, теперь придется смотреть под воду, — дон Алонсо закашлялся.

Антонио посмотрел на него обеспокоенно. Неестественная бледность покрывала лицо де Лейвы. И без того вытянутое лицо сделалось еще уже. Щеки впали. Усы, всегда залихватски подкрученные вверх, свисали мокрыми, слипшимися, поседевшими волосками. Поблажек себе де Лейва не давал. Он ел так же мало, как все остальные. Из-за нехватки воды горло пересыхало, язык отказывался шевелиться. Антонио понимал, что вряд ли выглядит лучше. Но на собственную физиономию он старался не любоваться лишний раз, засунув зеркальце поглубже в рундук.

— Ты думаешь, я болен, — продолжил де Лейва, — я болен, но болит у меня душа. Сказать тебе честно, до сих пор не верю в поражение Армады. К чему все эти пушки, которые мы тащим о собой на каракке? Воевать нам не с кем и нечем. Они напоминают о былой славе, о мощи флота, который так ее и не доказал. Тридцать пять пушек на борту! У некоторых было по пятьдесят! Что толку от количества! Но когда мы выходили из Лиссабона, казалось, мы победим любого: громадные корабли, несчетное количество солдат…