Звезды и Лисы - Татьяна Устинова

Но этим дело не кончилось. В ванной она сидела довольно долго, а когда вышла, побитый пацанчик налетел на нее, стал таскать за волосы, выкрикивать угрозы, ударил плечом о дверь, еле их разняли. И подружка потом все уши ей прожужжала, мол, папаша побитого какая-то шишка, лучше бы Лиса ему отдалась, а не рожу расцарапала.

Все это тоже было мерзко, и хотелось, чтобы скорей наступило утро и все забылось.

Лиса частенько попадала во всякого рода истории и всегда казалась себе после них нечистой и в чем-то виноватой.

– Как ты узнала, что меня сегодня отпустят? – спросил Ник. – Слушай, мне нужно домой заехать, хоть душ принять, и на работу, у меня там…

– Знаю, знаю! – перебила Лиса. – У тебя в Новосибирске производная рвется! Я с тобой.

О том, откуда она узнала, что его отпустят, можно не рассказывать. Она виртуозно умеет путать следы и уводить собеседника от щекотливой темы.

– Куда со мной? – спросил Ник тоскливо. – Ну, куда?..

– Я в случае чего опять под забором погуляю, – пообещала Лиса бодро. – Купи мне чупа-чупс, а?..

Ник посмотрел на нее. Мордаха у нее была такой счастливой, словно она сама спасла его из застенков, где он просидел последние двадцать лет!.. Мордаха счастливая, легкие волосы заправлены за уши, нелепый костюм, делавший ее похожей на кузнечика-альбиноса, весь перепачкан. Ник взял ее за воротник, подтянул к себе и стал отряхивать.

– Как я куплю тебе чупа-чупс, – проговорил он, старательно ее отряхивая, – если у меня отобрали все деньги?

– И не вернули?!

Тут он сообразил, что и вправду вернули.

– Пошли, – велел Ник и перестал отряхивать. – Вон киоск.

Он купил чупа-чупс, который она моментально засунула в рот – щека оттопырилась. Позвонил брату Сандро – тот не взял трубку. Позвонил маме – набрехал, что ночевал две ночи на работе, а на территории института связи почти нет.

– Передавай привет, – шепеляво и слюняво выговорила Лиса.

– Мам, тебе привет от Лисы, – с разгону выпалил Ник.

Наталья Александровна нисколько не удивилась:

– От девушки, которая приезжала с вами? Спасибо, и ей передавай.

Ник нажал отбой и накинулся на спутницу:

– Вот что ты лезешь в разговор?!

– А че такого-то? Привет передала, подумаешь!

Так получилось, что до самого дома он ее прорабатывал – за все. За то, что караулит его везде, за то, что таскается следом, за грязный костюм и дебильный вид, за то, что укусила брата Славу да еще смылась в самый неподходящий момент.

Тут Ник остановил себя и сказал, что, пожалуй, смылась она правильно, иначе ее бы тоже загребли.

– Ты такой ужасный брюзга, – выговорила Лиса дрожащим голосом. Все же ему удалось ее задеть. – Ну, хочешь, я от тебя отстану и вообще.

– Что вообще?

– Навсегда. И ты меня больше никогда не увидишь!..

Ник после двух ночей на нарах чувствовал себя грязным и словно в чем-то виноватым. Он должен был выместить свое бессилие и вымещал его на Лисе. Он вовсе не собирался с ней ссориться, да еще… навсегда!.. Чушь какая – он больше никогда ее не увидит!

Он к ней привык.

Нет, нет, не так.

Он к ней привязался.

– Что я должен сказать? – осведомился он. – Не уходи, побудь со мною, пылает страсть в моей груди?

– А в твоей груди пылает?

– Юль, я очень устал. Если хочешь уехать, уезжай. Собственно, тебе давно пора домой. Я это уже сто раз повторял.

Она повернулась и пошла прочь. До подъезда его дома оставалось сто шагов.

Ник, не оглядываясь, двинул дальше.

Нет, все правильно. Вот сейчас все правильно. Девчонка поедет домой, он вернется на работу, потом разыщет Сандро, и они вдвоем все обдумают. Может быть, нужно организовать охрану маме, раз уж неизвестные добрались до тети Веры, и все из-за писем!..

Ник оглянулся.

Асфальтовая дорожка, огибая детскую площадку с разноцветными качелями-каруселями, выруливала к арке – в пятидесятые любили строить с арками и башенками! Ни на дорожке, ни на площадке, ни под аркой не было девицы-альбиноса, к которой Ник в последнее время… привязался и которую только что прогнал.

Нет, нет, он все правильно сделал!..

Ник еще раз оглянулся и постоял, высматривая ее, потом решительно повернул к подъезду.

Во дворе было много машин, даже его личное место занято. Когда-то жильцы, изнемогшие от притока автомобилей из соседних дворов, выбили у мэрии разрешение на шлагбаум, разметили стоянку и на каждом пятачке написали номер квартиры.

Так, а где может быть его собственная машина?.. Он некоторое время соображал, а потом вспомнил, что она осталась возле дома тети Веры. Да и шут с ней.

Ник вдруг всерьез устал, прямо вот здесь, на пороге собственного дома. В камере он не спал обе ночи, а накануне спать ему мешала Лиса – он улыбнулся воспоминанию. Предстоящий день, который только начинался, его пугал. Придется ехать на работу и там соображать, придется искать Сандро, придется возвращаться за машиной в ненавистный двор, и все это… в одиночку.

Ник открыл тяжелую дверь, обшитую досками «в елочку», похожими на паркет. Дверь помнила самого Иосифа Виссарионовича Сталина, который, рассказывали, приезжал, когда этот дом был построен, чтобы удостовериться, что «быт советских ученых налажен», пережила все ремонты и реконструкции, революции девяносто первого и девяносто третьего годов. Жители подъезда дверь любили и оберегали.

Как только Ник ее открыл, навстречу ему, как вспугнутые с помойки вороны, кинулись люди с микрофонами, камерами и телефонами в руках. От неожиданности ему показалось, что их очень много, целый подъезд!.. Зажегся желтый прицельный свет, ударил в лицо. Ник зажмурился.

– Николай, за что вас задержали? Это как-то связано с убийством, в котором подозревают ПараDon’tozzа? Где он сам? Где скрывается ваш брат? – понеслось со всех сторон. Вопросы, словно камни, сыпались ему на голову, и он отступал под градом этих камней. – Почему агент рэпера не дает интервью? Когда будет созвана пресс-конференция? ПараDon’tozz сейчас в стране? Его объявили в международный розыск? Правда, что вашей спутницей стала Демидова? Уголовное дело заведено и на вас тоже?

Ник сообразил, что прорываться нужно вперед, к лестнице.

– Я ничего не знаю! – заорал он на весь подъезд, и журналисты немного расступились от его вопля. На первом этаже открылась и закрылась дверь, очевидно, выглянул кто-то из соседей. – Я не знаю, где мой брат! Он ни в чем не замешан!

– То есть он стал жертвой провокации? Его подставили? Его преследуют за его творчество? Он имеет отношение к либеральному движению? А вы сами?

Ник ринулся вверх по лестнице. Журналисты помчались за ним.