Комонс III. Игра на чужом поле - Борис Батыршин

I

– Вот здесь!

Кармен провела по стене рукой, и пальцы ощутили лёгкое покалывание. В глубине монолита пролегал скрытый от глаз канал, по которому течёт «Ча». Драгоценная энергия, питающая нематериальный мир «Облака». Животворная кровь величайшее сокровище, мерило любых ценностей.

За ней-то они сюда и пришли.

Девушка сделала знак носильщикам. Малый алтарь, тот, что стоял в «лаборатории» горбуна, встал на указанное место.

– И что дальше?

Вождь Крысоловов недоверчиво обозрел фронт работ.

– А дальше ты прикажешь своим людям охранять коридор и будешь ждать. Сколько скажу.

– Не забывайся, женщина…. – буркнул в ответ Итчли-Колаш. Похоже, эта фраза числилась у него в списке любимых. – Помни, что я в любой момент могу…

– Да-да, конечно. – Кармен провела пальцами по гладкой поверхности, проверяя, насколько плотно задняя панель алтаря прилегала к стене. – Ты выкачаешь из меня «Ча» и всё такое. Уже говорил раз двадцать, или больше. Не надоело?

Вожак смерил собеседницу хмурым взглядом, но промолчал. Жница постоянно дерзила – а он каждый раз не мог придумать достойный ответ! Угрозы отправить наглую сучку на алтарь не производили впечатления не то что на неё, но даже и на свидетелей из числа особо приближённых. А врезать ей по голове палицей-макатой и решить таким образом проблему раз и навсегда, он не мог. Не мог – и всё! Во– первых, Жница действительно увлекла его своей безумной идеей, а во вторых – она ему попросту нравилась. Нравилась своей язвительной манерой общения, бесстрашием, живостью мысли, позволявшей мгновенно найти выход из самой затруднительной ситуации. Конечно, демонстрировать это унизительное для вожака чувство немыслимо – потому Итчли-Колаш скрывал его, как мог, продолжая сыпать унылыми, надоевшими ему самому угрозами.

И девчонка это, кажется, понимает. Вон, как язвительно ухмыляется, стреляет глазками…

А пальцы пленницы – или, уже не пленницы, а сообщницы? – забегали по символам на панели алтаря. Экеко, присев на корточки, внимательно следил за её манипуляциями.

– Запоминаешь? – прошептал вожак. – Сможешь повторить сам, без неё?

– А зачем? – Кармен на мгновение оторвалась от своего занятия. – Если у нас получится – всё это больше не понадобится.

– А если не получится?

– Тогда тем более. В тёмной бездне Уку-Пача, где мы окажемся, «Ча» ни к чему.

Томительно бежали мгновения. Внезапно над панелью вспыхнула голубая точка, расползлась светящимся облачком, в нём побежали цепочки символов. Ещё несколько движений – и вырезанные на алтаре узоры вспыхнули золотыми нитями. Они росли, ширились, пока не засияли чистым солнечным пламенем, в котором плясали мириады ослепительно сияющих точек.

– Есть! – выдохнула Кармен. – Готово! Зови своих!

Итчли-Колаш повернулся и пролаял команду. Крысоловы неуверенно походили и останавливались шагах в пяти алтаря.

– Здесь, – Кармен показала на золотое сияние, – достаточно «Ча» для сотни человек. Но мы не сможем забрать всё – твои люди впитают не больше двух третей, остальное рассеется, пропадёт.

– Две трети, говоришь? – вожак пробежался взглядом по нестройной толпе. – Но нас не больше двух дюжин!

– Половине из них придётся принять избыточную дозу «Ча», гораздо больше, чем способен вместить человек.

– Это опасно?

– Очень. – влез Экеко. – Сознание может не выдержать такого буйства энергии. Придётся рискнуть.

– Надо, значит надо. – Итчли-Колаш взмахнул макатой. – Слышите, отродье? Каждый, включая меня, примет столько «Ча», сколько в него влезет! Не повезёт, мозги спекутся – значит, судьба! Хотя, откуда у вас мозги?

Кармен покачала головой.

– Не выйдет.

– За себя опасаешься? – сощурился вожак. – Не трусь, к вам с Экеко это не относится. У вас-то мозги есть, и они мозги слишком ценные.

– Не в этом дело. Вы взяли с собой верёвки, как я просила?

– Взяли. Но при чём…

– Тех, кто примет в себя избыток «Ча», придётся связать.

– Зачем?

– Они могут внезапно потерять рассудок. Что тогда будет – ты знаешь? Накинутся на других, побегут, куда глаза глядят? Тебе охота ловить их под носом у Стражи?

– Нет, но…

– То-то, что «но». Надо будет вести их на привязи, а для этого понадобятся люди с ясной головой. Опыт есть, справитесь – с пленниками-то справлялись во время набегов?

Последняя фраза звучала откровенным вызовом, но Итчли-Колаш смолчал. Наглая девчонка опять говорила дело.

– Да, и распорядись, чтобы отобрали самых тупых – для таких риск будет ниже. – закончила с усмешкой Кармен. – Ну и потерять их, если что, не так обидно…

При этих словах Крысоловы испуганно заперешёптывались и попятились, прячась друг за друга.

– Что, обгадились, Супаева перхоть? – взревел Итчли-Колаш. – Ты, ты, ты и ты… – он по очереди тыкал макатой в подчинённых, – шаг вперёд и подходите по одному! И не тряситесь – слышали же, что сказала девчонка? В вас всех, вместе взятых, ума меньше, чем в одном катышке священного помёта Кетцаля, так что опасаться вам нечего. А кто посмеет дёрнуться – своими руками отправлю в тёмную бездну Уку-Пача!

II

Кармен пряталась в закутке у Экеко. Высовываться наружу не хотелось – по сравнению с оргией, которая началась после возвращения «экспедиции», всё, что она видела раньше, вполне сошло бы за будни католического монастыря. Что заставило изгоев бросить дела и предаться необузданному разврату, девушка понять не могла. Восторги по случаю обретённого «Ча»? Радость, что посланцы вернулись не только с добычей, но и почти без потерь?

Предсказанная Кармен неприятность произошла только с одним из «ходячих цистерн» – примерно на половине пути он рухнул на пол и забился в судорогах. Его товарищи, назначенные Итчли-Колаш на ту же незавидную роль, молча созерцали происходящее – глаза их залило золотистое сияние «Ча», и даже татуировки на груди светились, подобно вживлённым в кожу золотым нитям.

Спятившего бедолагу связали по рукам и ногам, принесли в убежище, привязав к древкам копий – и, не тратя времени, бросили на алтарь, под жертвенный нож. Видеть то, что последовало за этим, Кармен не захотела и поспешно спряталась в «лабораторию» – её владелец, скособоченный гном Экеко, был, кажется, единственным здесь, кто не вызывал у неё отвращения.

– Высокородная госпожа брезгует нашими обычаями?

В закуток, откинув занавеску, втиснулся Итчли-Колаш. Сразу стало тесно.

За спиной вожака мелькали сплетающиеся обнажённые тела. Кармен отвернулась.

– А хоть бы и так? Или хочешь предложить мне поучаствовать?