Антология сатиры и юмора России ХХ века - Игорь Моисеевич Иртеньев

жизнь витал,

А он был занят черным налом

И Цицерона не читал.

Он не спешил в мои объятья,

И тут я понял, что народ

Есть виртуальное понятье,

Фантазии поэта плод.

И понял я, что мне природа

Его по-прежнему чужда,

И вновь я вышел из народа.

Чтоб не вернуться никогда.

1999

* * *

Впервые опубл. в ж. «Magazine», № 5, 1999.

Моя неизбывная вера

Незнамо в кого и во что

Достигла такого размера.

Что еле влезает в пальто.

Такого достатка картины

Рисует рассудок больной,

Что пламенный лох Буратино —

Печорин в сравненье со мной.

И глаз не смыкая бессонных.

Мечтаю всю ночь в тишине,

Как в белых солдатских кальсонах

Спешит мое счастье ко мне.

1999

* * *

Впервые опубл. в ж. «Magazine», № 5, 1999.

Прелюдией Баха хоральной

Наполнив квартиры объем,

Душой ощущаю моральный

Последнее время подъем.

Казалось всегда — на фига нам

Унылый напев немчуры,

А ныне, пленен Иоганном,

Иные постиг я миры.

За ангелов дивное пенье

У райских распахнутых врат,

За дивные неги мгновенья

Спасибо, далекий камрад.

Затянут рутины потоком.

Воюя за хлеба кусок,

Я редко пишу о высоком,

Хотя интеллект мой высок.

Но чувствую в области паха

Предательский я холодок.

Едва лишь прелюдии Баха

Заслышу протяжный гудок.

1999

Из хорватского дневника

Впервые опубл. в ж. «Magazine», № 5, 1999.

Сказать по правде, никогда симпатии

Я к братии двуногой не питал.

Но прошлым летом, будучи в Хорватии,

К хорватам это чувство испытал.

Открытые, беспечные, наивные,

Простые, как дубовая кора…

Я полюбил их песни заунывные

И медленные танцы у костра.

Они едят душистые корения

И лакомятся медом диких пчел…

Я им читал свои стихотворения

И это, кстати говоря, прочел.

Исполненный высокого служения,

Я, бремя белых тяжкое неся.

Дал им азы таблицы умножения,

При том, что мне она известна вся.

А на прощанье лидеру их племени.

Чтоб родины поднять авторитет.

Торжественно вручил я бюстик Ленина,

А он мне — банку «Гиннесса» в ответ.

1999

Из хорватского дневника II[3]

На полу стоит кроватка.

Маленькие шишечки,

А на ней лежит хорватка,

Маленькие сисечки.

1999

* * *

Впервые опубл. в ж. «Magazine». № 5. 1999.

Как это исстари ведется

И в жизни происходит сплошь,

Он незаметно подкрадется,

Когда его совсем не ждешь.

И ты узришь в дверном проеме

Его суровые черты.

Во всем пугающем объеме

Их абсолютной полноты.

1999

Баллада о железном наркоме

Публикуется впервые.

Москве товарищ Каганович

Нанес неслыханный урон,

И за сто лет не восстановишь

То, что разрушил за год он.

Привык он действовать нахрапом,

Колол рукою кирпичи.

Недаром сталинским сатрапом

Его дразнили москвичи.

Давно его истлели кости

В могиле мрачной и сырой.

Гуляет ветер на погосте

Ненастной зимнею порой.

Но раз в году, в глухую полночь,

Нездешней силою влеком,

Встает из гроба Каганович,

Железный сталинский нарком.

Встает буквально раз за разом

Железный член Политбюро,

И всякий раз подземным лазом

В метро ведет его нутро.

Вот в освещенные просторы

Ступает он из темноты,

К нему привыкли контролеры.

Его не трогают менты.

Ему спуститься помогают.

— Здорово, деда, — говорят.

Его уборщицы шугают

И добродушно матерят.

Пищит вокруг суровый Лазарь,

Волнения не в