Место, где живёт счастье - Оксана Чекменёва

– Он такой маленький, – я поправила лёгкую простынку, укрывающую малыша. – Как представлю, что ему придётся долгое время делать переливания несколько раз в день... Я понимаю, что это для его пользы, но как вспомню его тогда, в больнице, такого крошечного, всего в проводах и трубках. И снова его иголками колоть! – меня передёрнуло.

– Есть ведь и другой способ, – задумчиво произнёс Кристиан.

– Пить? – я вспомнила, как меня едва не вырвало, и скривилась.

– Да, я тоже помню, как тебе было сложно, – верно истолковал выражение моего лица Кристиан. – Но, если подумать... Сама по себе кровь не такая уж и отвратительная, просто у нас в мозгу стоит что-то вроде блока. Кровь для нас – табу, пусть даже на подсознательном уровне. Но стоит ли подобный блок у ребёнка? Что, если сказать ему, что это просто лекарство?

– А это, наверное, выход, – я стала всерьёз обдумывать подобную возможность. – Конечно, Арти кровь пробовал, у него же три молочных зуба выпало, тут поневоле попробуешь. Но запомнил ли? Свяжет ли тот вкус с этим?

– Даже если и свяжет, сообразит, что пьёт что-то знакомое, пусть. Вряд ли у него есть чёткое осознание того, что это пить нельзя, верно? В конце концов – чем мы рискуем? Ничем, фактически. А если получится – убережём парнишку от лишних страданий.

– Я только за.

– Тогда можем прямо сегодня и начать. С переливанием подождали бы до Долины, но если просто пить... Раньше начнём – раньше получим результат.

На том и порешили. Когда Арти проснулся, Кристиан предложил ему выпить «лекарство». Полностью доверяя новому другу, малыш без возражений выпил полстакана крови, практически не морщась. Без особого восторга, конечно, всё же это далеко не кола, но никаких тошнотных спазмов я у него не заметила. Хотя у меня, просто наблюдающей процесс «лечения», они присутствовали.

– Томатный сок, – забирая у Арти стакан и глядя, как я вытираю брату испачканную мордашку, сказал Кристиан. – Просто представь, что он пьёт томатный сок.

– А запах? – возразила я.

– Запах едва заметен, просто ты знаешь, что именно он пьёт. Но постарайся, чтобы сам Арти твоей реакции не заметил.

– Постараюсь, – понимая, что он прав, пообещала я.

Вторую половину дня мы с Арти провели в бассейне возле большого дома. Всё население дома, к которому прибавились Дэн и Джереми, оставшиеся после свадьбы и собирающиеся лететь вместе со всеми в Долину, составило нам компанию. Но, чтобы не перенапрягать малыша слишком большим количеством новых знакомств, решили делать это постепенно. Так что сегодня я познакомила его с Джеффри, который уже, как оказалось, запросил медицинскую карту Арти и тщательно её изучил, и теперь хотел сам, хотя бы поверхностно, обследовать своего нового пациента. Но делал он это весьма ненавязчиво, больше наблюдал, сосредоточившись на ногах Арти, поскольку, по его словам, именно ДЦП пройдёт у него раньше, чем слепота и глухота.

Так же мы познакомили Арти с Эриком, чтобы он не чувствовал себя совсем уж одиноким среди взрослых. К моему удивлению, сын Джеффри успел за прошедшие дни выучить несколько десятков жестов азбуки глухонемых, и у них с Арти завязалось даже нечто вроде диалога.

И, конечно же, Арти познакомился с Лаки. Этот пёс, всеобщий любимец, был уже немолодым, очень воспитанным, дружелюбным и обожающим детей. Я видела его на свадьбе – на церемонии Лаки чинно сидел среди гостей, а во время банкета обосновался под столом, собирая мзду со всех присутствующих. Помню, даже я, вслед за Кристианом, что-то скормила морде с умильными глазами, выглянувшей из-под скатерти возле моего колена.

С Лаки Арти сдружился сразу и навсегда. Пёс великодушно позволял себя гладить, обнимать и ощупывать столько, сколько малышу хотелось. Почти всё время Лаки держался рядом, словно понимая, что необходим мальчику, который так любит животных и имеет так мало возможности с ними общаться. Хорошо, что теперь это изменится.

– Надо бы завести ему собственного питомца, – сказал Кристиан, наблюдая за этой парочкой.

– Пару недель назад у Оливии окотилась кошка, – сказал Джеффри. – Мы планируем взять детям одного котёнка, когда он немного подрастёт. Надеюсь, остальных котят ещё не «забронировали», если нет, сможете взять и себе одного.

– Было бы неплохо, – мечтательно сказала я. – Думаю, Арти обрадовался бы котёнку.

– Решено, – улыбнулся мне Кристиан. – Даже если конкретно тех котят уже разобрали, я раздобуду другого. Или… – он вдруг запнулся и встретился глазами с Гейбом.

– Или кто-нибудь из нас найдёт этого котёнка, – улыбнулся мне Гейб, а потом вопросительно посмотрел на Кристиана. Тот слегка качнул головой и удостоился укоризненного взгляда.

Я чувствовала, что от меня что-то скрывают. Наверное, это связано с причиной, из-за которой все уезжают в Долину в такой спешке. Конечно, мне было любопытно, но я решила ни о чём никого не расспрашивать. Если Кристиан молчит – значит, так ему комфортнее. Ну и ладно, со временем всё сама узнаю, а сейчас мне и так хорошо. И не просто хорошо – замечательно. Я словно бы попала в сказку, иногда я боялась, что всё это – просто сон. Понимала, что не сплю, но всё равно подсознательно боялась. Надеюсь, со временем этот страх уйдёт, и я уже не буду бояться просыпаться.

Спустя ещё пару часов, накупавшись в бассейне, наевшись всяких вкусностей и выпив напоследок ещё порцию «лекарства», Арти спал в детском кресле в обнимку с плюшевым щенком, подаренным ему Эриком, а я сидела рядом с ним и любовалась своим мужем, который уверенно вёл машину к интернату. Сегодня я в очередной раз убедилась, что мой Кристиан – самый красивый. На этот раз мне было с чем сравнивать, мужчины его семьи в плавках – это нечто. Одежда всё же слегка маскировала невероятную мускулатуру, которая, впрочем, при их росте, не выглядела гротесковой и перекачанной, всё было идеально. И все они были удивительными красавцами, признаю, но всё же с Кристианом никто сравниться не мог. Он был самый-самый.

Оставив Арти в интернате и пообещав вновь приехать завтра, мы вернулись домой. И здесь нас ждало самое, по моему мнению, лучшее, что только было в нашем браке. То, чем мы теперь занимались при каждом удобном случае.

Кристиан принял, наконец, тот факт, что, несмотря на мою внешнюю хрупкость и недавно перенесённую болезнь, на данный момент я чувствовала себя идеально, и даже если и уставала – а уставать мне особо и не с чего было, – всё равно была готова к «любовным подвигам» в любое время дня и ночи. И ошибки, вроде той, что едва не совершил в вечер пятницы – «Джинни, ты устала, сегодня мы будем только спать», – он больше не повторял. За что я была ему весьма благодарна, поскольку не могла насытиться тем удовольствием, которое он мне дарил, и с радостью и энтузиазмом дарила такое же в ответ.

Конечно, Кристиан всё равно продолжал трястись надо мной, словно над хрупким цветком. Носил на руках при любой возможности, сам застёгивал мой ремень безопасности в машине, отстранил от любой работы по дому, не позволяя даже стакан помыть. Мне, давно привыкшей к самостоятельности, было немного сложно вновь вернуться к роли опекаемой, как в детстве, но в то же время было невероятно приятно принимать чью-то заботу, пусть даже Кристиан частенько, на мой взгляд, перебарщивал. Но я помнила слова Рэнди, сказанные мне в субботу утром, когда она принесла нам стопку блинчиков к завтраку.