Отпущение без грехов - Евгения Михайлова

Люда позвонила тете в Питер и сказала, что едет ее навестить. В Санкт-Петербурге заехала к тете, оставила у нее свою сумку и тетин любимый «Наполеон» из московской кондитерской. И поехала на улицу Лени Голикова, по адресу Эммы Карашьян.

Дом бы старый и хмурый, дверь в подъезд без домофона, лестница пахла плесенью.

Эмма открыла дверь и с недоумением уставилась на Люду. Она была в жутком виде: в не очень чистом халате, со спутанными волосами, отекшим бледным лицом.

– Здравствуй, Эмма. Ты меня не узнала? Я Люда! Извини, что не позвонила. Я в Питер приехала буквально на день – привезла тете ее любимый торт к дате. Вот решила заглянуть.

– Узнала, конечно, – недовольно произнесла Эмма. – Ты меня за дуру, что ли, держишь. Но действительно странно. Не ждала.

– Можно войти?

– Заходи.

Квартира была очень большая и запущенная.

В огромной прихожей худая женщина с седыми волосами, скрученными в пучок, ставила заплатки на отклеившиеся обои. Резала от кусков другого цвета, мазала клеем, лепила, разглаживала руками без перчаток. Она не повернулась в сторону Люды. А Люда узнала ее по фото, которые присылала Эмма. Это ее мать, пианистка. Только на снимках она была эффектной, ухоженной, с красивой прической, с холеными длинными пальцами.

Сейчас эти пальцы в узлах ревматических суставов, руки красные, утратившие форму. Она, конечно, больше не музыкант. И по всему, только она делает по дому самую тяжелую работу: все крючки на стенах были прибиты кое-как, на разном уровне. Мебель держалась на самодельных подпорках. И, наверное, это не самое страшное.

Когда Эмма вела Люду в свою комнату, они прошли мимо мамы, а та, по-прежнему не взглянув на гостью, бросила на дочь острый и враждебный взгляд. Как человек, который боится и дочери, и ее гостей.

В комнате Эммы все было завалено тряпьем, на расстеленной кровати смятое, несвежее белье. На большом столе светится монитор ноутбука. Среди бумаг и прочего хлама вокруг стоят пустые и начатые бутылки со спиртным, несколько стаканов.

Эмма кивнула Люде на стул и произнесла со смешком:

– Ну. Можешь сразу без вступлений типа: я Красная Шапочка, привезла бабушке пирожок. Я всех насквозь вижу. А насчет того, что ты спелась с Нинкой, сразу узнала. У меня есть человек, который приглядывает за гадючьей семейкой с тех пор, как они стали рыть под меня.

– Отлично. – Люда вздохнула с искренним облегчением. – Тогда я не буду рассказывать тебе, что я знаю и как к этому отношусь. Знаю я все, а как отношусь, тебе все равно, полагаю. Да я и не прояснять отношения приехала. А просто сказать. Эмма, Тамара Аркадина – мне не подруга. Она больше чем подруга. Это особый человек, которого я знаю всю свою жизнь. Мы рядом живем, ее дети ходят в мой сад. Я знаю о ней все. К слову, для этого мне не нужно читать материалы уголовного дела о похищении и убийстве детей. Она детей на самом деле спасает. Я столько времени терпела твою преступную клевету и нападки на женщину, по поводу которой ты не имеешь морального права рот открыть. Но я видела и списки той конторы, которая тебе платит…

– Ты что тут себе позволяешь! – Эмма вскочила и сразу сорвалась на визг. – Да пошла ты, пока я тебе все волосы не выдрала. Я полицию вызову, скажу, что к нам приперлась попрошайка, не хочет уходить.

– Я ожидала такой реакции. Успокойся всего на одну минуту. Я тебе кое-что покажу, и ты поймешь, что именно я пришла сказать. Тебе будет интересно, поверь. Это не про Тамару.

Люда нашла на смартфоне снимок, увеличила, показала Эмме:

– Ты узнаешь? Это фото твоего мужа Георгия, авиаконструктора. Вот он на пляже в Испании. Вот он якобы на концерте твоей мамы, аплодирует. Это так? Ты же присылала мне эти снимки?

– Ты идиотка? Ну и что! Да, это мой муж.

– И так думают все твои виртуальные друзья, правда? Фото есть в твоем альбоме, там еще таких десятки. А я на днях почему-то решила проверить. Заодно потренироваться, как это люди делают. Нажала на фотку в твоем альбоме, нашла ее в гугле. И эту, и эту, и ту, в театре. Действительно человека зовут Георгий, он на самом деле авиаконструктор. Только живет он в Италии, эмигрировал туда десять лет назад из Омска. А это его жена Мария, а это его дети. И сидит он в театре «Ла Скала» вообще. Вот его страничка в инстаграме. Как ты думаешь, ему интересно будет узнать про Эмму Карашьян, тролльчиху из Питера, которая выдает его за своего мужа? А всем остальным будет интересно? Тише, не начинай орать. Ты случайно не про шантаж собиралась сейчас сказать? Так это он и есть. Заткнись насчет Тамары, и мне плевать, кто твой муж. Пусть завтра будет хоть Трамп.

Люда пролетела мимо женщины, застывшей в прихожей, как статуя беды и кары небесной. Долетела до квартиры тети, не помнила, как исчез у них за ужином «Наполеон».

Только в поезде сообразила, что, скорее всего, тете досталось мало.

Люда на нервной почве со страшной силой поглощает сладкое. А что она сделала с Эммой, она и сама не знала. То ли хулиганская выходка, за которую ей отомстят. То ли преступление, за которое могут посадить. То ли будет толк.

А на следующий день ей позвонила Эмма. Говорила спокойным, деловым тоном:

– Привет, Люда. Ты так быстро убежала. А я хочу закрыть тему. Да, мы договорились. Я оставлю в покое твою спасалку, а ты забудешь про мои фотки. И не только про них. Ты забудешь о том, что один раз в своей жалкой, никчемной жизни встретила человека, который мог бы тебе открыть на что-то глаза. Только я и могла пожалеть такое примитивное убожество. Оставайся со своими горшками, они и есть твой потолок. Но помни: все тебе вернется, подлая ты сука. Жди.

Люда в ту ночь и плакала, и смеялась. Никого и ничего не стала удалять ни из поиска, ни из друзей, ни из контактов: придется за Эммой и ее компанией следить. Но такое впечатление, будто что-то все же получилось.

Среди ночи решилась вдруг позвонить Тамаре, объяснила просто: не могла уснуть, думала все про девочку-подкидыша.

А Тамара вдруг обрадовалась. Сказала, что сама не спит, что увезла ребенка к себе, сидит сейчас над кроваткой, сторожит. Боится нападений со всех сторон.

– Ее Ариной зовут, она мне сказала. Она перед сном мне улыбалась, обняла за шею, сказала, что любит. Представляешь, Люда? Я счастлива. Я со всем справлюсь.

– А как я счастлива, Тома. Просто реву, что я еще могу сделать. Но если что-то надо, я пешком прибегу.

Спать она уже не могла, конечно. И к утру села к компьютеру и написала свой первый большой пост в фейсбуке.

Назвала его «Моя соседка Тамара». Сама удивлялась, как много интересного и важного она знает о Тамаре, какие сильные чувства в ней вызывает эта особенная, такая человеческая, такая чистая и добрая жизнь. Как же повезло Арине.

Так она и закончила: «Я сейчас не сплю, не могу дождаться утра, чтобы их увидеть. Я сейчас хочу только их счастья, как, наверное, никогда не хотела своего. Мне хватит этого тепла и света, чтобы согреть свою душу».