Сын для инопланетного воина - Хани Филлипс

все небо, бесконечную галактику, ожидающую их. Две большие луны висели высоко над головой, а две маленькие двигались вдоль их края. Чарли смотрел, широко раскрыв глаза от удивления.

— Ты знаешь, что в древние времена моряки определяли свой путь по луне и звездам? — спросил он, все еще вспоминая свой корабль.

— Моряки? Как в маминой песне?

— Да, именно так.

Кестов подумал о секстанте — их семейной реликвии — в кабинете Братана.

— Я покажу тебе, как это делается. Хочешь?

— Да, — отозвался Чарли, и они молча смотрели, как танцуют небеса.

Когда представление закончилось, он отнес сонного Чарли в кровать. Поменял Клэр подгузник и передал ее Мэрайе для последнего кормления, а сам пошел искать секстант. Он снял футляр с полки и достал прибор. При этом послышался шелест бумаги. Он поднял подкладку и увидел лист старинной бумаги, исписанный знакомым почерком его брата. Улыбка от воспоминаний тронула его губы. Братан всегда любил ощущение бумаги и чернил. Кестов развернул лист, и сердце его учащенно забилось. Это было письмо, адресованное ему.

«Дорогой Кестов,

Прости меня за то, что я так долго ждал, прежде чем связаться с тобой. Сначала был слишком обижен и зол, но по прошествии времени понял, что виноват не меньше. Я должен был остаться, должен был объяснить тебе, как много для меня значит идея создания семьи. Но даже тогда, в своей упрямой гордости, я твердо решил подождать, пока не смогу показать тебе, что это возможно.

Признаюсь, я уже начал терять надежду, но потом наткнулся на подпольный рынок и одного из этих презренных ведекианцев. Он пытался продать женщину и ребенка. Как ты можешь себе представить, меня охватил ужас, и я вмешался, не думая ни о чем, кроме как о том, чтобы предотвратить такую трагедию. Но потом… Кестов, отец был совершенно и абсолютно неправ. Она — моя пара, и я принял ее сына как своего собственного. Она не цире, но она красивая, милая, веселая, любящая и… ну, ты понимаешь.

Хотя она и любит меня, в то же время тоскует по планете, которую оставила, и еще больше по сестре, которую любит, но я не знаю, где найти эту планету. Мне стыдно признаться, что мне не пришло в голову задавать вопросы ведекианцам, пока не стало слишком поздно. Я не могу стереть эту ошибку, но твердо намерен обеспечить ей дом, и поэтому мы поселились на Гранике. Это мирная планета, и я надеюсь, что ты прилетишь к нам в гости.

Отец ошибался и в другом. Мы с моей парой были благословлены ребенком. Прекрасная, совершенная дочь, которая воплощает нашу любовь. Она должна встретиться со своим дядей, и ты должен знать, что это возможно. Вероятно, ты не хочешь этого, но я подозреваю, что, не взирая на твои резкие слова, ты был бы очень рад обрести такое же благословение.

Я отправлю это письмо в следующий раз, когда межзвездный торговец прибудет в наш городок, и надеюсь, что оно быстро найдет тебя. Я отправлю его вместе с секстантом в надежде, что он подскажет тебе путь. И надеюсь, что этот путь приведет тебя к нам. Возможно, ты не останешься, возможно, не одобришь жизнь, которую я выбрал, но надеюсь, что связи между нами могут быть восстановлены.

Я очень сожалею о том, что произошло между нами, брат мой, но все же часто думаю о тебе.

С любовью,

Братан».

Мэрайя нашла его все еще смотрящим на письмо.

— Что-то случилось? Я думала, ты идешь спать.

— Я нашел письмо. От моего брата.

— О. — Она подошла и села к нему на колени, обвив руками шею. — Это хорошее письмо?

— Очень хорошее. — Он протянул его ей. — Ты можешь это прочитать?

— Думаю, да. Устройство для чтения, которое вы мне дали, многому меня научило.

Закончив, ее глаза были мокрыми от слез.

— Я так рада, что он пытался связаться с тобой.

— Жаль, что я не нашел его раньше.

— Знаю. — Мэрайя нежно провела рукой по его щеке. — Я бы хотела снова увидеть Джудит.

— В футляре было кое-что еще. Вот. — Кестов протянул ей маленькое фото. Джудит лежала в кровати, на ее лице сияла улыбка, когда она смотрела на Клэр. Братан сидел рядом с ней, одной рукой обнимая ее, а другой — Чарли, который с волнением склонился к новорожденному. Его брат выглядел таким гордым и таким довольным.

— Они выглядят такими счастливыми. — Она провела пальцем по лицу сестры. — Такими же счастливыми, как и мы.

Да, — согласился он, но слова брата эхом отдавались в его сознании. Было ли его истинным богатством не ранчо, а способность следовать за своими собственными звездами?

Глава 28

Неделю спустя Мэрайя перебирала свой скудный гардероб, пытаясь выбрать подходящий наряд для визита в город. На этой неделе Кестов появлялся в городе несколько раз и вел себя крайне загадочно. Она подозревала, что он готовится продать «Странника», но не хотела об этом говорить. Знала, как сильно он переживает из-за того, что ему не хочется его продавать, но им действительно не нужен корабль, учитывая, что у них было ранчо. Она старалась не думать о том, что они останутся в ловушке на Гранике. В конце концов, она всю жизнь прожила на Земле и никогда не чувствовала необходимости уезжать.

Когда она наконец вышла, Кестов ждал ее с нетерпением. От него исходило сдерживаемое возбуждение, которое щекотало ее любопытство, но Мэрайя уже решила, что не будет на него давить. Очевидно, он намеревался чем-то ее удивить.

Успокоив надувшегося Чарли обещанием угощения из города, они погрузились в повозку.

— Это и правда красивая планета, не так ли? — спросила она, когда они ехали по пологим фиолетовым холмам. — Наверное, есть места и похуже, где мы могли бы оказаться.

— Гораздо хуже, — согласился он, затем бросил на нее обеспокоенный взгляд. — Ты скучаешь по Земле?

— Я скучаю по некоторым вещам. По некоторым местам, в которых пела. По пицце на заказ. По пляжу. Наверное, по всем вещам, с которыми была знакома — но ты для меня важнее всех этих вещей.

— Я рад. — Хвост обвил ее запястье, и она накрыла его ладонью.

Остаток пути они провели в пустых разговорах ни о чем. Поездка почему-то напомнила ей об одном из ее музыкальных туров, и потому она стала напевать ему. Кестов подхватывал слова некоторых песен, и ей нравилось слушать, как он подпевает, его глубокий голос дополнял ее.

Когда они приехали в город, к ее удивлению, он не