(не)твой - Эллин Ти

— Давай не сегодня? — отвечаю, и заметив недоумение на лице Антона спешу добавить, пока он не надумал себе всякого. — Мне просто нужно ехать за Матвеем. Завтра уже тренировка, нужно успеть на последнюю электричку, чтобы вернуться обратно, а уже обед. Мне через пару часов нужно ехать.

— На какую ещё электричку? — хмурится Антон, как будто я глупости говорю.

— Ну, которая ходит в поселок мамы.

— Я на машине, Оль.

И я застываю. Боже… он сейчас имеет в виду, что… Да ну нет, бред какой-то.

— Поедем вместе, заберём Матвея, и нам не придется никуда спешить. Класс идея? Матвей меня знает, да и доехать с комфортом явно лучше, чем тащиться поздно вечером одной с ребенком на электричке, разве нет?

— Да, но… — я пытаюсь найти эти самые «но», но не нахожу. Потому что, какие но? Он прав. Матвей его знает, и это будет гораздо удобнее и мне, и Матвею. Ему в первую очередь. — У тебя нет детского кресла! — нахожу я один единственный аргумент.

— Вот сейчас доем, — говорит Антон с полным ртом, — и поедем купим. И даже не думай сказать хоть слово, Кроха, мы поедем и купим.

Он прерывает меня как только я делаю вдох, чтобы как раз возразить на его реплику, но послушно закрываю рот под почти грозным взглядом Ковалева. Ладно… Когда-нибудь я привыкну к тому, что он тратит на меня деньги. Наверное.

Через два часа мы действительно едем за Матвеем. На заднем сиденье уже пристегнуто новенькое детское кресло для сына, а по салону разливается музыка и голос Антона. Он всегда подпевает песням, меня дико умиляет эта привычка, и я даже не замечаю, как начинаю мурлыкать в такт его голоса.

Чем ближе мы к дому мамы, тем сильнее меня бросает в дрожь, хотя рука Антона, лежащая на моем бедре, немного успокаивает. Просто мама… боже. Ещё вчера я боялась реакции Матвея на Антона, а уже сегодня переживаю, как поведет себя с ним мама. С ума сойти можно! Мне кажется, мы очень спешим, но в целом я вообще не против. Но мама… это же моя мама, она пару дней назад выносила мне мозг по поводу того, что я должна вернуть Ярослава.

Мы паркуемся у дома и мне становится дико страшно. Антон наклоняется и чмокает меня в нос, пытаясь успокоить, но сейчас мне, к сожалению, это вряд ли поможет.

На дрожащих ногах выхожу из машины и застываю, когда Антон берёт меня за руку.

Он гораздо взрослее меня. Правда. Он не боится ничего, всегда делает всё правильно, знает, что все проблемы можно решить, даже если они кажутся нерешаемыми. А я… а я только бегаю от себя, от него, от этих самых проблем, тем самым создавая только новые. Даже сейчас мне хочется вырвать руку из хватки Антона, чтобы не дай бог не расстроить Матвея и маму. Но не убираю. Потому что знаю, что в этой ситуации прав Антон, а не мои страхи.

И мы входим во двор за руку, и к нам тут же бежит Матвей, который до этого копался в песочнице. Он обнимает меня за ноги и я наклоняюсь, чтобы поцеловать его в макушку и прижать ближе к себе.

— Привет, мужик, — Антон присаживается на корточки и тянет руку Матвею, на что он незамедлительно, снова меня удивляя, отвечает с улыбкой:

— Пливет, музык!

— Здравствуйте, — доносится голос сбоку и я застываю, услышав маму. О боги…

Но теряюсь только я, Антон как всегда удивительно собран. Не знаю, как ему удается это, но мне очень нравится, что он именно такой. Он поворачивается к моей маме, улыбается ей ослепительно, и здоровается, представляясь по имени. Думаю, что ему хочется назвать себя «мужчина вашей дочери», но из-за присутствия Матвея тактично молчит. И вправду идеальный мужчина.

Мама зовёт меня на кухню, чтобы приготовить ужин, практически показательно игнорируя присутствие Антона, но Ковалёв не слишком расстраивается. Он презентует Матвею подарок, который мы выбрали вместе, когда покупали детское кресло, и они вдвоем играют на улице новым вертолетом, сближаясь ещё сильнее.

— Матвей мне рассказывал, что какой-то Антон дарит маме цветы, — говорит мама, когда мы уже накрываем на стол. Долго же держалась, удивительно даже. — Но я даже подумать не могла, что это ребёнок!

— Он не ребёнок, мама, — возражаю, нарезая огурцы, и понимаю, что Антон сделал все для того, что я сама перестала называть его ребёнком. — Он взрослый мужчина.

— Мужчине взрослому двадцать хоть есть? Ещё один сын, Оля. — говорит, хмыкая.

— Ему двадцать два.

— О, ну тогда конечно. Идеально подходит тебе двадцатишестилетней, да?

— Мама, причем тут возраст? Посмотри на него! Он прекрасный мужчина, мама, он радует меня каждый день, признается в любви, любит моего сына! В отличие от папаши, который на этого самого сына забил и приезжает только для того, чтобы поиздеваться надо мной! Ты любишь Ярослава, но его не за что любить, чтобы ты знала.

— Ярослав взрослый обеспеченный мужчина, с которым ты всегда будешь жить в достатке. А он?

— А он меня, как минимум, любит, мама, — меня очень злит этот разговор. Мне хочется отстаивать Антона до последнего, я не хочу даже позволять маме думать о нем плохо. Потому что он слишком много хорошего сделал для меня, чтобы она имела право на него рычать. — И если ты думаешь, что деньги это главное, то…

— То и их достаточно, — говорит Антон с фальшивой улыбкой, входя в кухню с Матвеем. Черт… он все слышал. — Матвей хочет кушать, — он держит его за руку, и малыш кивает, глядя на нас с каким-то подозрением. Они меня оба сейчас взглядом съедят, я клянусь. Мама, блин…

Мне всегда было интересно, каким образом люди считают, кто уже взрослый, а кто ещё ребенок. Вот Матвей ещё совсем маленький, но он так взросло рассуждает, что я с лёгкостью могу назвать его взрослым парнем. У Матвея взрослые мысли, у него есть трудолюбие, которое не у всех действительно взрослых есть, а ещё правильное понимание многих жизненных ситуаций, которого тоже, к слову, многим взрослым не хватает.

Для Матвея я взрослый мужик, но почему-то все люди пытаются сравнивать меня именно с ним, когда речь идёт о том, что я отныне мужчина Оли.

«Еще один ребёнок». Да Оля такая дурашка временами, что её саму воспитывать нужно и в детский сад водить.

Мне в целом похер, кто там что обо мне думает, но вот только Оле доказал, что я не ребёнок, так другие подключились. А мама Оли это не «похер», потому что я Кроху бросать не собираюсь, а значит и с мамой встречаться придётся часто. И ей доказывать что-то? Не хочу. Захочет — примет какого есть, а не захочет… не знаю. Придумаем что-то.

Ужинаем мы практически в тишине, даже Матвей молчит, а Оля смотрит на меня виновато немного, всем видом показывая, как ей неловко за маму. А я в целом сижу довольный, хотя и бешусь немного. Потому что Оля меня так защищала… Как никто никогда не защищал. Меня это сильнее всего радует. Потому что я ей долго доказывал, что достоин ее, и сейчас слышать, что она на моей стороне, это мёд для ушей и души.