Сыщик - Роман Буревой

– Где молодой Фабий? – спросил сенатор. – Мне казалось, ты его пригласила, Лери. Где же он? Его место пустует.

– Да, сиятельный, – официально обратилась Лери к деду. – Он был у меня в гостях утром. Но уже ушел.

– И не захотел остаться на обед?

– Он был сыт по горло, – довольно дерзко ответил вместо Лери Друз.

Сенатор глянул на молодого плебея не слишком любезно:

– Если ты рассчитываешь помешать браку Фабия и моей дочери, центурион, то зря надеешься.

– Знаю, мне теперь рассчитывать не на что, – с напускным смирением отвечал Друз.

Сам он едва сдерживал смех, вспоминая, как вел за шкирку к калитке незадачливого женишка.

– Кто может объяснить, что происходит? Почему непременно надо родиться на Лации, чтобы получить генетическую память? – спросил Марк достаточно громко.

– Этого никто не знает, – сказал сенатор. – Но абсолютно точно известно: лишь зачатие, а затем рождение на Лации дает патрициям их уникальные способности.

– Значит, если кого-то надо наказать, достаточно его изгнать с Лация? – Эта фраза вырвалась непроизвольно.

Но едва Марк произнес ее, как понял, что сказал нечто совершенно недопустимое. В столовой повисла напряженная тишина.

– Это самое страшное наказание, какое может постигнуть патриция, – сказал, наконец, сенатор.

* * *

Теперь, вспоминая свою неуместную фразу, Марк вновь содрогнулся от неловкости. Кто знает, может быть, втайне он испытывает к патрициям зависть, даже ненависть, прежняя рабская суть вновь и вновь возрождаясь в нем, ищет пути отмщения? Он потрогал протектор на шее. Завтра ошейник снимут. Завтра он станет точно таким же, как Флакк и другие патриции.

Марк не мог заснуть. Он распахнул окно, выходящее в огромный сад. Чем-то усадьба Корвинов напомнила ему усадьбу Фейра… Нет, не думать. Он не был там. Не было никакой усадьбы Фейра. Есть только этот дом и этот мир. И этот сад с огромными серебристыми оливами, с желтыми фонариками, развешанными меж деревьев. А может он вернуться на Колесницу в качестве Марка Корвина и выкупить рабыню Эбби у барона Фейра? Может или нет?.. Нет, конечно. На Колесницу ему путь закрыт. Во всяком случае, пока. Там его ждет смерть. Или – как особая милость – рабство.

Марк ощущал под ребрами противное трепыхание: будто в груди поселился пугливый зверек. Как унять его? Наглотаться таблеток? Или… Юноша вновь оглядел освещенный фонарями сад. Что если пойти окунуться в бассейне? Днем вода там была необыкновенно теплая. И сейчас вряд ли остыла. Марк накинул легкую домашнюю тунику и вышел в сад.

Но что это? Похоже – чья-то тень мелькнула меж деревьями. Андроид, вместо того чтобы отправиться в свою «макетку» баиньки, бродит по саду? А что если тот самый вигил, что пытался отравить патрициев во время завтрака на террасе, вновь пожаловал в гости? Нет, не может быть – тут же ожил в Марке следователь, – код ограды с тех пор сменили. Никто из посторонних не может пробраться в сад. Тогда кто там бродит? Марк не думал об опасности. Вместе с рабским ошейником он утратил и страх.

Марк вышел на террасу, пригибаясь, на цыпочках спустился по лестнице в сад.

Вот еще одна тень. Какие-то голоса.

Марк шел меж деревьями, стараясь держаться в тени. Ветра не было. Тишина. Лишь стрекот цикад то затихал, то набирал силу, начиная казаться оглушительным.

– А если он все равно будет настаивать на заключении брака? – спросил мужской голос, и Марк узнал голос Друза.

«Ага!» – произнес он про себя многозначительно.

– Пусть попробует! – раздался женский смех. Смех Лери. – Я уверена, что он отступит. Ни один патриций не согласится на подобное. Надеюсь, дед вскоре даст согласие на наш брак. Втайне он этого хочет. Но боится. Из-за Марка.

– Не могу больше ждать, моя ласточка. Я умру.

– Не умрешь. И… не смей… убери руки… – Их разговор перешел на шепот. Одно время слышались лишь вздохи, возня. – Сегодня утром ты был неподражаем. Но сейчас я не хочу… Я же сказала – не надо…

– Тебе нужны зрители?.. Это тебя возбуждает? – засмеялся Друз.

– Немного… немного зрителей. Один…

Марк не знал, что он должен делать, – помешать любовникам или позволить событиям идти своим чередом.

«Мой сын… – мелькнула мысль. – Мой сын… или дочь… станут свидетелями этой сцены». Марк пожалел, что у него нет конфет «мнемосинок». В суете этого дня он забыл сделать заказ через галанет.

«Мои дети – свидетели всего, что я делаю и что творят другие». Он хотел уйти. Но что-то его остановило. Может быть, посторонний звук? Нет, он ничего не слышал, кроме голосов любовников, и всё же…

Марк сделал пару шагов. Теперь он отчетливо видел любовников. На полукруглую скамью под старым деревом падал отсвет ближайшего фонаря. Лери сидела на скамье, Друз стоял перед ней на коленях. Как показалось Марку, парень успел задрать сестричке подол.

– Я от тебя ни за что не откажусь, – шептал Друз.

– Даже если я тебе изменю? – засмеялась Лери. Она все время играла с огнем.

– Тогда я тебя убью, – пообещал Друз.

Марк повернулся и ударил кулаком по висящему на дереве фонарю. Во все стороны брызнули световые капсулы – вечный фонарь слишком хрупкая вещь.

– Что это? – ахнула Лери.

– Фонарь разбился – такое бывает. – Голос Друза прерывался от возбуждения.

Марк стал красться к скамье, пригибаясь. Он рассчитывал зайти Друзу со спины. Честно говоря, он еще не решил, что сделает с ухажером. Может, просто напугает? А может, и врежет кулаком по затылку: надо же все-таки соблюдать приличия. Дом находится под охраной. Сцена свидания наверняка будет записана на камеры вигилов.

Подстриженная в виде шара туя встрепенулась, как живая. Марк не понял, кто там притаился, в ветвях, но явно не Друз. Мелькнула фигура, рука, тускло блеснуло… «Ствол бластера!» – догадался Марк, как будто сотни раз видел оружие в деле. Сработал не разум, а инстинкт. Марк механически повторил движения противника, следя не за бластером или рукой, а за поворотом всего тела. Миг – и он ушел с линии огня, оказавшись боком к нападавшему. Тот попытался вновь поймать мальчишку в прицел, но пальцы Марка уже захватили руку стрелка. Красный луч прошил темноту, запахло горелым: разряд опалил листву кустарника. Юноша ухватился за ствол бластера левой рукой, потом перехватил правой и, продолжая вращаться, вытянул всю руку нападавшего, будто рыбину из воды. Отлично! Теперь разворот в обратную сторону. Левая рука резко вверх… Локоть выбивает челюсть противника. Это только начало! Не останавливаться! Левая рука Марка легла на шею парня. Здоровая шея… как говорится, бычья. Марк резко присел, выставив колено. Руки рванули тело врага вниз, позвоночником прямиком на выставленное колено. Хруст… Вопль… Марк оттолкнул безжизненное тело.

Поднялся. Символически отряхнул руки. Ну и ну! Отличный прием. Всплыл в памяти как раз в нужный момент. Тело Марка повиновалось идеально… Ничему не надо учиться. Надо лишь вспоминать то, что знали другие. Отец владел самозащитой в совершенстве. От такого удара о колено позвоночник ломается, как тростинка. С громким хрустом… Марк сморщился… Странно только… Почему противник шевелится? И не только шевелится, но и встает. Отбрасывает в сторону что-то… Ма фуа! У него за спиной был пластиковый футляр бластера. Футляр и хрустнул, ломаясь. Вот откуда громкий треск. Сам бластер теперь валяется в траве, пикает и мигает красным, призывая хозяина… Впрочем, парень уже не так проворен, как прежде. Он еще тянется к бластеру, а Марк уже держит его двумя руками за правое предплечье. Парень на полголовы выше Марка. Не беда! Не в росте дело. Марк надавливает на захваченную руку, вворачивая предплечье в плечо. Больно? А ты потянись вверх. Потянись вверх и встань на цыпочки. Ага, парень, ты так послушен, ну прямо как раб барона Фейра. Боль тебя направляет, боль – самый лучший надсмотрщик. Ты хочешь уйти от боли, но от нее никуда не деться! Так что иди, раб, куда направляет тебя хозяин. Вон туда, в сторону высоченной пинии. Теперь полетаем! Сначала усилим болевой нажим, а теперь повернись, дружок… Я шагаю вперед, а ты… Ты летишь вокруг меня ласточкой… Головой прямиком вон в то дерево…